Расцвет и упадок государства

Уже к 40-м годам XIX в. эти изменения обладали достаточным импульсом, чтобы найти свое отражение в социалистической мысли. Писатели более ранней эпохи, такие как Сен-Симон, Фурье и Оуэн, не говоря уже о Руссо, верили, что человечество спасет не бюрократия, а ее отсутствие. Они считали, что решить современные им социальные проблемы можно путем отказа от современной жизни и возврата к земле: именно там группы рабочих, создав самоуправляющиеся общины со своими законами, сами бы удовлетворяли свои экономические потребности, наслаждаясь всеобщим равенством и свободой[552]

. Однако с развитием современной индустрии такое решение потеряло свою привлекательность. При том, что «черные мельницы сатаны» однозначно были злом, их вклад в промышленное производство был настолько велик, что повернуться к ним спиной означало обречь себя на изоляцию, отсталость и даже голод. Поэтому люди, мечтавшие о реформах, такие как Этьен Кабе во Франции и Эдвард Беллами в Соединенных Штатах, обратили свои надежды к государству. По их мнению, государство, в том виде, в каком оно существовало в их эпоху, представляло собой политический каркас капиталистической эксплуатации; проблема заключалась в том, чтобы заставить его работать на благо всего общества. Государство будущего, приняв эстафету у частных предприятий, должно будет заменить конкуренцию сотрудничеством, а капризы частных лиц — планированием, таким образом значительно повышая объемы производства и в то же время обеспечивая занятость, благосостояние и изобилие для всех[553]

. Такой оптимистичный взгляд на преимущества централизованного планирования разделяли даже такие провидцы, которые, подобно Марксу и Энгельсу, предсказывали, что государство «отомрет».

Первыми провозгласили «право граждан на труд» французские революционеры в 1848 г. Пытаясь применить теорию на практике, Луи Блан в 1848–1849 г. основал общественные мастерские (at'eliers nationaux),

однако по его ли вине или по вине его противников, но это начинание потерпело полное фиаско, и мастерские вскоре были закрыты. Другие, вероятно, более здравомыслящие идеологи не ставили столь амбициозных целей и призывали к реализации проектов страхования, которые облегчили бы жизнь рабочих в периоды невзгод. Первые подобные схемы были воплощены в жизнь стараниями канцлера Германии Отто фон Бисмарка, целью которого было отвлечь пролетариат его страны от набирающей силу социал-демократической партии. В период с 1881 по 1885 г. проекты страхования по старости, болезни и безработице были проведены в Рейхстаге и приобрели силу закона. И государство, и работодатели, и рабочие должны были делать взносы; сначала эта схема затрагивала только фабрично-заводских рабочих, но впоследствии она была распространена и на другие группы, пока не охватила в период Веймарской Республики людей практически всех профессий[554]

. Быстро подхватив инициативу немцев, скандинавские страны разработали собственные схемы, и к 1914 г. некоторые из них уже были воплощены в жизнь. В 1893 г. Швейцария также начала экспериментировать со схемой добровольного страхования по безработице, находящейся под управлением государства. Она не смогла справиться со своими обязательствами и спустя четыре года обанкротилась, однако эта неудача не остановила других. К 1920 г. в Швеции, Дании, Новой Зеландии, Франции, Нидерландах, Финляндии и Бельгии существовали системы добровольного страхования по безработице, управляемые и субсидируемые государством.

Великобритания — первая страна, вступившая в период индустриализации, — оказалась на удивление медлительной в создании системы социального обеспечения; однако в 1908–1911 гг. спорам, длившимся десять лет, был положен конец Либеральной партией в лице блестящего министра финансов Дэвида Ллойда Джорджа. Как и в Германии, реформы включали в себя систему обязательного медицинского страхования и страхования по безработице, взносы в которую выплачивали работодатели, рабочие и государство; сверх того были утверждены пособие по материнству в 30 шиллингов (7 долларов 50 центов) и всеобщая, не требующая взносов уравнительная пенсионная схема, распространяющаяся на лиц возрастом свыше 65 лет, не имеющих иных источников дохода. Реформа, описанная ее создателями как «величайший план социальной реконструкции, из всех, когда-либо существовавших», немедленно столкнулась с проблемами, поскольку количество людей, получающих пенсию, оказалось в 2 раза больше, чем ожидалось — деньги обладают удивительной способностью привлекать массу людей, само существование которых раньше оставалось незамеченным. К 1914 г. стоимость программы удвоилась в сравнении с запланированными 6 млн и достигла 12 млн ф. ст. в год, а общая сумма всех «социальных» расходов выросла со скромной цифры в 22,6 млн ф. ст. в 1891 г. до ошеломляющей цифры в 338,5 млн в 1925 г.[555] Однако это не помешало другим странам, особенно Германии и Ирландии, пойти еще дальше Великобритании в расширении своих социальных служб в межвоенный период[556].