Расцвет и упадок цивилизации (сборник)

Поэтому, если бы германское правительство последовало бы советам «плохого политика Лепсиуса», который, исходя из христианских соображений, рекомендовал решительно протестовать против варварской политики Турции и требовал свободы в этом отношении в Германии, то, может быть, это привело бы даже к отпадению Турции и к ослаблению идейного протеста против Германии, так как «антиницшеанство» было бы подорвано в корне.

Всякий ли союзник приносит пользу? Вступление Румынии в Первую мировую войну привело, в силу ее слабой военной подготовки, к ее полному военному разгрому. Макензен вышел во фланг Брусилову и сорвал успешно начатое наступление последнего; лучше бы если бы Румыния оставалась нейтральной (это бы, конечно, было бы полезней и для Италии).

Наконец, принес ли вред союзникам выход революционной России в Первой мировой войне? Как будто против арифметики. Все союзники вместе с трудом сдерживали немецкие войска. Вышел из строя самый мощный союзник – Россия, что вызвало вопли об измене и проч. А результат: безоговорочная капитуляция Германии, хотя на немецкой земле не было ни одного вражеского солдата: случай беспрецедентный, кажется, в мировой истории. Какая причина? Переменилась идейная сторона войны. Пока была жива царская Россия, она внушала ужас немцам, но она исчезла, началось братание, гражданская война в России; восточного ужаса уже не было. И, как мне говорили немецкие солдаты – саксонцы в Гомеле, – начались брожения: зачем воевать, нашему существованию ничего не угрожает, и германская армия в полной боевой готовности капитулировала перед западными союзниками, которые немцам ужаса не внушали.

Вторая мировая война полностью подтвердила это толкование. Гитлер пришел к власти как идейный вождь против нового восточного, еще более кошмарного ужаса. И с этим восточным ужасом немцы боролись до конца, до взятия Берлина. С западными они такого энтузиазма не проявляли. Поэтому эти положения (аггравация опасности, неразборчивость в средствах, ликвидация меньшинств, стремление к единомыслию) совсем не так рациональны и практичны, как думал тайный советник. Поэтому, если бы Германия послушалась бы совета Лепсиуса, ее положение не ухудшилось бы, а упрочилось, и стремление не вести войну до конца, а идти на переговоры (у нас крайне правые круги, германофилы, в Англии – лорд Лендоун и во Франции – Петен) усилилось бы, а не ослабло.

На самом деле позиции тайного советника за период Вильгельма II и Гитлера основаны вовсе не на разуме, а на определенных, чисто эмоциональных постулатах. «Германия превыше всего», превосходство немецкой нации, расизм и т. д., вовсе не новые постулаты. Наиболее разумную политику вела и ведет Англия, а не Германия. «Единодушия» там не добивались; Гладстон оспаривал внешнюю политику Дизраэли и защищал Россию, Ллойд Джордж выступал против англобурской войны, в самый ее разгар; во время Первой мировой войны открыто выступали против объекта всеобщей воинской повинности. Сейчас империя почти полностью развалилась и превратилась в свободное содружество; экономически Англия, конечно, потерпела, но зато сохранила много жизней, а англосаксы в целом – первая нация по культуре, и старая, мощная английская империя восстановится, но уже безо всякого империализма. В этом мощном англосаксонском конгломерате были депортации: кажется, около 100 тысяч американцев японского происхождения были высланы с берегов Тихого океана в последнюю войну, но это было сделано по возможности гуманно и не имело ничего общего с геноцидом. Англия руководилась исключительно соображениями разума, но не забудем, что один из первых лидеров истинного либерализма Гладстон был глубоко религиозным человеком.

Разговор Лепсиуса с истинными мусульманами

Разочаровавшись в возможности получить себе поддержку в официальных немецких сферах, Лепсиус обратился к своему знакомому врачу, турку Незими Бею, который ввел его в дервишеский круг, орден «Херценслибе» (Похитители сердца). По Незими дервишеские ордена нельзя сравнивать с католическим монашеством, так как они не отрекаются от мира и не затворяются в монастырях (но этими признаками отличается как раз орден иезуитов). Во главе ордена стоял шейх Ахмед. Лепсиус присутствовал на особом, что-то вроде таинства, обряде «зикр» (по-моему, нечто вроде радения), который произвел на него, скорее, отрицательное впечатление, а потом имел длительную беседу.

Незими отрицает, что большинство нации идет за правительством, но сам при этом проявляет черты расизма. Он считает, что за Энвером и Талаатом идет не османская раса, как думают, а македонское расовое рагу со всего Балканского полуострова; по мнению Незими, настоящие турки еще резче отрицают армянские депортации, чем Лепсиус. Так как Незими и орден Ахмеда – открытые противники нового режима, то можно было бы думать, что решительные противники нового младотурецкого режима, истинные мусульмане, являются вместе с тем и защитниками армян и других меньшинств.