Раубриттер

— Да, кавалер, — сказал Бертье и скатился с холма в туман.

— Ну, что, Александр Гроссшвулле, боязно? — Спросил Волков

Увальня, когда они остались вдвоем.

— Волнительно, — отвечал верзила, перекладывая алебарду из руки в

руку от волнения.

— Не волнуйтесь, Гроссшвулле, умирать — это быстро. Горцы не дадут

вам помучаться. — Волков надел подшлемник и завязал тесемки. —

Быстро, но больно. Шлем!

Увалень помог надеть ему шлем и застегнул застежки.

Тем временем, у вершины холма появилась первая линия солдат, хоть было еще темно, хоть шли они на холм, но шли хорошо, ровно.

Сержанты знали свое дело.

— Гроссшвулле!

— Да, кавалер.

— Держитесь на шаг за моим левым плечом, не давайте никому ни

колоть, ни бить меня слева. Рубите и колите всякого, кто осмелится.

Он достал меч. Дьявол, нужно было взять что-нибудь другое, в

телеге целый ящик хорошего оружия. Но кто ж мог знать, что

придется идти в бой. Ладно, ничего, он и мечом кое-что может

показать.

За первой линией солдат пришла вторая, и с ней Бертье, он увидал

Волкова, разглядел-таки его меч и, подбежав к нему, удивленно

спросил:

— Кавалер, вы что надумали? Куда вы? Ваше место на коне, под

штандартом. Чтобы любой мог вас видеть.

— Так бы и было, Бертье, так бы и было, не будь этого дьявольского

тумана, в нем ни меня, ни знамени не разглядеть. Так что, я пойду

вперед. Эй, ребята, в первом ряду, не воткните мне алебарду в

спину.

— Не волнуйтесь, кавалер, — кричали ему солдаты. — Не волнуйтесь, господин, вы приметный.

— Ну, с Богом, ребята. — Сказал он и шагнул вниз с холма, в серое

месиво тумана и рассветных сумерек.

— Во славу Господа! — Заорал кто-то невдалеке.

Волков с удивлением узнал голос брата Семиона.

— Именем его! — Орали солдаты.

Волков слышал, как следом за ним, с холма, одна за другой сходят

тяжким шагом линии солдат.

Сам он шел шагов на тридцать впереди, он слышал, как сразу за

левым его плечом сопит Увалень. А еще он слышал, как впереди, сразу перед ним, кричат удивленные люди. Враги, что вышли на

его берег. Ступили на его землю. И пусть пощады они даже не

просят.

Кавалер закрыл забрало шлема. Так он чувствовал себя увереннее.

И тут, в его правый наплечник, щелкнул арбалетный болт.

Дело началось.

Глава 46

Он даже смотреть на плечо не стал. Рыцарский доспех, много

крепче, чем доспех пехотинца. А у него был не просто рыцарский

доспех, у него был доспех курфюрста. Принца. Сделанный каким-то

неведомым мастером, за немыслимые деньги, а значит

непременно одним из лучших мастеров. Другому бы такое дело не

доверили. Так что, кому-то нужно очень постараться, чтобы

пробить это железо из арбалета. Тем более наплечник.

Он шел с запада на восток. Идти в тяжелом доспехе, да по песку, да

если одна из ног у тебя не так уж и хороша, непросто. Но он еще не

старик, силы в нем достаточно, а двадцать лет войн сделали его

настолько выносливым, что и среди молодых таких выносливых

еще поискать. Вон, Увалень, молод и здоров, а уже на песочке, идя

за ним и стараясь не отстать, запыхтел как старый мерин на крутом

подъеме. А Волков торопился, он спешил начать дело, пока горцы

не пришли в себя и не успели построиться. И значит, он один

быстро шел сейчас на сотню врагов. В надежде, что Бертье быстро

идет за ним. Ну не один, за ним месил песок, стараясь не отстать от

него, Увалень, у которого это дело было первым, ну если не считать

ярмарки.

Первые лучи солнца через верхушки леса уже пробивались на

берег реки, но они ничего не могли сделать с густым молоком

речного тумана и последних сумерек. Он уже слышал крики, это

кричали враги, они не понимали, что делать, кто-то уже выпрыгнул

из лодок, кто-то думал, выпрыгивать ему или нет. А кто-то из них, что есть сил орал, чтобы его услышали на своем брегу:

— Засада! Засада!

Да, горные вы свиньи, да, это засада! Почти всю свою жизнь

Волков воевал с горцами. И в южных войнах, и потом в войнах с

еретиками, они всегда то за короля, то за этих сволочных детей

сатаны, что отвергли Бога и Матерь Церковь. И теперь ему

нравилось, что в голосе человека кричащего «Засада!» есть и обида

и отчаяние.

Неясная тень в тумане вдруг уменьшилась вполовину, словно

человек согнулся. Уж кто-кто, а он-то знал, что это значит, недаром

ему в плечо болт попал. Это был арбалетчик, что натягивал тетиву

арбалета. Даже боль в ноге не помешала ему прибавить шаг.

Арбалетчик только разогнулся, только поднял арбалет, не видел

рыцаря, когда он полоснул его мечом. Справа налево. По руке, по

плечу. Враг заорал, выронил, вернее, отбросил арбалет. Словно он

был горячий. Отрубить руку Волков ему не смог. Он был в хорошей

стеганке. Да, кажется, еще и обшитой на руках и животе плотным

войлоком. Горцы-арбалетчики железо на себе не носят, но стеганки

у них отличные. Такую мечом не так просто рассечь. Кавалер занес

меч, теперь думал рубить ему шею, бить под шлем, да арбалетчик

заорал и кинулся прочь, в туман, прижимая к себе поврежденную

руку. Жаль, надо было убивать, это был хороший арбалетчик. В

тумане, на слух стреляя, попал в Волкова.

И тут же за ним еще один. Стоит, арбалет поднял. Целится мимо

кавалера, в приближающиеся линии солдат, что ведет Бертье. Два