Раз, два, три, четыре, пять. Будем мы тебя...

Мощные биты рушат барабанные перепонки, цепляются в грудину, пробираются под кожу и стекаются вниз, заполняя дребезжащей вибрацией бренное тело. Цветные всполохи вспарывают темноту, ударяясь о стены, спотыкаясь о дёргающуюся в такт массу, вычленяя лица, перекошенные экстазом.

— Предлагаю ознакомиться с ночной жизнью Москвы, — поделился желанием Ник, пережив ужин в окружении нашей семьи. — Четвёртый раз здесь, а в злачных местах ни разу не был.

Я, может, ледяная принцесса, краса — руса коса, сидящая в башне под охраной, но пай девочкой никогда не была. Пропустить пару коктейлей, потрясти крепкой задницей, заблудиться в дыму кальяна — Алька всегда «за», лишь бы компания была приличная.

Яр с Ником сошли за приличную компанию, по мнению мамы и Макса, поэтому я иду по узкому проходу между столами и диванчиками, повиливаю бёдрами под модный микс диджея и с завистью смотрю на разогретые сумасшествием тела, извивающиеся на танцполе. Для таких свободных движений мне нужен допинг с содержанием хотя бы девяти градусов.

— Тампико, — делаю заказ официантке, оценивающе сканирующей моих парней. Они, конечно, не мои, но пришли-то со мной. Замечаю, как Яр подмигивает ей, и в груди начинает скрести противное чувство. Как будто в желудке урчит от голода, и в тоже время давит от переполненности. Переела, наверное, маминых пирожков.

Парни заказывают напитки покрепче, различную закусь, кальян и концентрируют своё внимание на мне, разглядывая, как провинившуюся школьницу.

— Не рано ли тебе, сестрёнка, употреблять алкоголь? — ехидно спрашивает Яр, подаваясь вперёд и облокачиваясь на локти. Так, обычно, начинает ездить по мозгам Макс, занимая давящую позицию и по-отцовски тыкая мордой в дерьмо.

— Мне двадцать два, братик. Могу официально пить, курить и трахаться, — зеркалю его позу и ехидство. С удовольствием замечаю, как дёргаются от злости желваки и темнеют глаза. — Тебя долго не было. Сестрёнка выросла.

— Такой расклад мне нравиться, — расплывается в улыбке Ник, жадно окидывая меня густой зеленью. — Готов двигаться по официальному плану.

— Чёрт! Я на что-то наступил! — восклицает Яр, наклоняясь под стол. — Ник, дружище. Кажется, это твоя губа. Закатай, пока не оттоптал.

Парни вцепляются друг в друга взглядами, в которых искрит соперничество, сродни извечного танца самцов за обладание территорией, и я очень надеюсь, что меня не причислили к этой территории. Их Киркпинар* прерывает любознательная девица с подносом, расставляет наш заказ, наклоняясь слишком низко по направлению к Нику и отклянчивая пятую точку в сторону Яра, практически задевая ягодичными мышцами по щеке.

Фууу. Отвратительная картина. Два мужика, сидящие по колено в своих слюнях. Передёргиваю плечами, сбрасывая с себя колючее оцепенение от увиденного, залпом проглатываю Тампико и встаю из-за стола.

— Повторите заказ, — бросаю, не глядя, в сторону официантки, готовой распластаться на полированной поверхности и развести ноги, а может не только ноги, и иду в сторону массовки с эйфорийными лицами.

Цитрусовые нотки, сдобренные градусами, растекаются по крови, расслабляют мышцы, делая их пластичными, отключая блокировку с мозга, позволяя не думать и насладиться неуёмными басами, пружинящими от пола. Отдаюсь им, общему безумию, неконтролируемым движениям. Закрываю глаза, погружаюсь в темноту и веду бёдрами, прочерчиваю кривые линии плечом, сливаюсь с музыкой.

— Классно двигаешься, красотка. Составить компанию?

Оборачиваюсь, наталкиваюсь на вполне симпатичного мажорчика, завсегдатая ночных тусовок и дешёвых подкатов. Брендовый свитер с глубокой горловиной, модные джинсы с дырявыми коленями, татуировка, ползущая по шее, кольцо в брови. Активно пользуется финансовой поддержкой семьи, смазливой внешностью, а красиво кадрить девчонок не научился. Хотя зачем? Девочки любят золотых мальчиков, а вот мои яйца не очень.

— Поищи другую компанию, красавчик. Меня сегодня свои парни выгуливают, — хлопаю его по плечу и иду к нашему столу. — Если не захлебнулись слюнями, — добавляю уже себе.

Удивительно, но мои телохранители целы, слюни подтёрты, посторонние жопы и сиськи перед носами не маячат, запас напитков пополнен.

— Ух, упарилась, — плюхаюсь на диван, хватаю свой коктейль и кайфую, всасывая ледяную свежесть. — Чего скучаем? Пошли бы в люди, показали мастер класс от вражеской Америки.

— А ты, я смотрю, уже показала тверк, — цедит Яр и прищуривает левый глаз. — На танцполе поскользнуться можно.

Ярослав всегда проявлял рьяную опеку, оберегая меня, но, во-первых, прошло шесть лет, во-вторых, мне не пятнадцать, в-третьих, в моём возрасте рожают, а он до сих пор включает няньку, выбешивая по-страшному.

— Пойду ещё потверкую, зануда.

С грохотом ставлю пустой стакан, одариваю Яра убийственной улыбкой и пританцовывая возвращаюсь в гущу событий. От злости движения резче, амплитуда шире, размах волос активнее. Кажется, на танцполе я одна, рассекаю задымлённое пространство, купаюсь в неоновых вспышках стробоскопов, касаюсь нервных, лазерных лучей.