Раз и навсегда

– До встречи с тобой у меня не бывало такого настроения. – Повернувшись к ней спиной, он оперся на каминную полку и уставился глазами в пол. – Предупреждаю, отправляйся в свою комнату, пока я не забыл, каким «предусмотрительным» мужем мне следует быть, и не перестал беспокоиться о поездках в Лондон.

У нее заныло сердце.

– Так ты едешь к своей любовнице, не так ли? – захлебнувшись от отчаяния, выговорила она, вспомнив, не веря самой себе, каким нежным он казался, когда она вручила ему подарок.

– В твоем тоне звучат неприятные нотки, характерные для ревнивой жены, – сквозь зубы процедил он.

– Ничего не поделаешь, я и есть жена.

– У тебя весьма странное представление о том, что значит быть женой, – презрительно усмехнулся Джейсон. – Ладно, а теперь уходи.

– Черт тебя подери! – вспыхнула Виктория. – Я не знаю, как быть женой, неужели ты не видишь этого? Я умею готовить, шить, ухаживать за мужем, но тебе этого не требуется, у тебя для этого много челяди. Вот что я тебе еще скажу, лорд Филдинг, – продолжала она в неистовстве. – Может быть, я не очень хорошая жена, но ты просто невозможный муж! Когда я предлагаю тебе сыграть в шахматы, ты злишься. Когда я пытаюсь соблазнить тебя, ты становишься несносным…

В этот миг она увидела, как голова Джейсона резко вздернулась вверх, но была так сердита, что не обратила внимания на изумленное выражение его лица.

– А когда я привожу тебе подарок, ты отбываешь к своей любовнице в Лондон!

– Тори, – судорожно сказал он, – иди ко мне.

– Нет, еще не все! – вырвалось у нее от переполнявшего ее чувства унижения и гнева. – Отправляйся к своей любовнице, если тебе нужно именно это, но не обвиняй меня в том, что у тебя никогда не будет сына. Может, я и наивна, но не настолько, чтобы считать, что могу произвести на свет ребенка без… ну, без твоей помощи!

– Тори, пожалуйста, иди ко мне, – хрипло повторил он.

Интонация его голоса наконец дошла до нее и сразу же погасила ее ярость, но Виктория все еще опасалась, что будет отвергнута, если подойдет к нему.

– Джейсон, мне кажется, ты сам не знаешь, чего хочешь. Ты говорил, что хочешь сына, а…

– Я прекрасно знаю, чего хочу, – возразил он, открывая свои объятия. – Если ты подойдешь ко мне, я докажу это…

Загипнотизированная горящим взглядом зеленых глаз и бархатными нотками чуть охрипшего голоса, Виктория медленно прошла вперед и тут же очутилась в таких крепких объятиях, что у нее затрещали кости. Его губы приникли к ее губам в таком бешеном, возбуждающем поцелуе, что ее обдало нестерпимым жаром. Она ощутила его возбуждающую близость, его руки, по-хозяйски гладящие ее спину и грудь…

– Тори, – прерывисто прошептал он, нежно касаясь губами ее шеи, отчего ее снова пробрала дрожь. – Тори, – судорожно повторил он и снова впился губами в ее рот.

Он целовал ее неспешно, а затем с ненасытной жаждой скользил руками по ее телу, обхватил ее и крепко прижал, чем вызвал у нее стон, свидетельствовавший о том, что она трепещет от того же, что и он, желания.

Не отрывая губ от ее рта, он подхватил жену на руки и поднял. Она поняла, что он осторожно несет ее в постель. В мире не существовало ничего и никого, кроме ее мужа. Виктория крепко зажмурила глаза и стала ждать. Потом почувствовала, что он лег рядом. Панический страх, как и раньше, охватил ее.

Но он нежно поцеловал ее зажмуренные глаза и обнял, мягко привлекая к себе.

– Принцесса, – шепнул он, и хрипловатый его голос прозвучал так же сладко, как сладки были его ласки, – пожалуйста, открой глаза. Я не собираюсь набрасываться на тебя, обещаю.

Виктория сглотнула комок в горле и открыла глаза; она тут же почувствовала невыразимое облегчение оттого, что он предусмотрительно загасил все свечи, кроме тех, которые стояли на каминной полке в другом конце комнаты.

Джейсон заметил страх в больших синих глазах жены. Опершись на локоть, он протянул руку, чтобы нежно погладить раскинувшиеся по всей подушке золотисто-каштановые локоны.

«Ни один мужчина, кроме меня, в жизни не касался ее», – благоговейно подумал он. Эта мысль вселила в него гордость. Эта прелестная, храбрая, неиспорченная девушка отдалась ему, и только ему. Джейсону хотелось оправдаться перед ней за случившееся в брачную ночь, сделать так, чтобы она стонала от восторга и любила его так же сильно, как мечтал это делать он.

Джейсон коснулся губами маленького уха.

– Не знаю, о чем ты думаешь, – мягко сказал он, – но выглядишь ты до смерти напуганной. Ведь ничто не изменилось по сравнению с тем, что было несколько минут назад, когда мы целовались.

– Если не считать того, что на тебе нет никакой одежды, – дрожа, поправила его жена.

Джейсон спрятал улыбку.

– Верно, но зато ты одета.

«Это ненадолго», – подумала она и услышала его сдавленный смешок, как будто он прочитал ее мысли.

Он поцеловал ее в уголок глаза.

– Хочешь остаться одетой?

Жена, у которой он так по-скотски, грубо отнял девственность, погладила его по щеке и мягко шепнула:

– Я хочу доставить тебе удовольствие, вряд ли одежда поможет мне в этом.