Раз и навсегда

– Что-что? – поперхнулась Виктория. – С чего им пришла в голову такая мысль? Ведь и леди Кэллипер здесь без мужа, и графиня Грэвертон, и…

– Я тоже пришла без мужа, – в отчаянии перебила ее Кэролайн. – Но пойми, у наших мужей мы первые жены, до этого они не были женаты, а твой – был.

– И это играет какую-то роль? – изумилась Виктория, поняв, что нарушила очередное негласное правило. У светского общества всегда находятся таковые, регулирующие поведение при всех обстоятельствах. Но есть и длинный список исключений из этих правил, из-за чего может возникнуть ужасная путаница. И все равно ей было трудно поверить, что «первым» женам в обществе дозволяется поступать, как им заблагорассудится, а «вторым» – запрещается.

– Играет, – вздохнула подруга, – потому что первая леди Филдинг рассказывала ужасные вещи о жестокости лорда по отношению к ней, и некоторые ей верили. А ты замужем менее двух недель, а теперь ты здесь, одна, и выглядишь далеко не самой счастливой из женщин, поверь мне, Виктория. Люди, слышавшие рассказы Мелиссы Филдинг, запомнили их и теперь повторяют то, что она говорила, и в подтверждение этого указывают на тебя.

Виктория ошеломленно смотрела на леди Коллингвуд и чувствовала себя подавленной.

– Я и в мыслях ничего похожего не имела и уж никак не могла себе представить, что это будет так воспринято. Я собиралась обязательно вернуться домой завтра. Если бы не было так поздно, то уехала бы даже сегодня.

Кэролайн коснулась руки Виктории.

– Если у тебя что-то происходит, что-то такое, о чем ты не хочешь говорить, то знай, что всегда можешь пожить у нас. Со мной тебе будет хорошо.

Покачав головой, Виктория поспешно ответила:

– Я хочу завтра уехать домой. Сегодня, к сожалению, я уже ничего не могу изменить.

– Не считая того, что можешь хотя бы постараться выглядеть немножко более счастливой, – усмехнулась подруга.

Виктория решила, что это отличный совет, и начала следовать ему, чуть изменив свое поведение. В последующие два часа она постаралась побеседовать как можно с большим кругом людей, каждый раз мастерски заговаривая о Джейсоне как о весьма достойном человеке.

Когда лорд Армстронг заметил приятелям, что становится прямо-таки невозможно договориться с арендаторами, Виктория тут же привела в пример мужа, который, по ее словам, был с ними в наилучших отношениях.

– Лорд Филдинг так мудро управляет поместьями, – заключила она тоном восхищенной жены, – что его арендаторы обожают его, а слуги – просто боготворят!

– Неужели? – потрясенно переспросил лорд Армстронг. – Надо поговорить с ним. Не знал, что он ублажает своих арендаторов, но раз вы это утверждаете, значит, я ошибался.

Леди Бримуорти, отпустившей Виктории комплимент по поводу ее сапфирового ожерелья, Виктория ответила:

– Лорд Филдинг обожает покупать мне драгоценности. Он так щедр, добр и внимателен. И у него такой отменный вкус, не правда ли?

– Истинная правда, – согласилась леди Бримуорти, восторгаясь баснословно дорогими бриллиантами и сапфирами, украшающими изящную шею молодой графини. – Моего супруга бросает в жар, когда я покупаю драгоценности, – уныло добавила она. – В следующий раз, когда он начнет браниться по поводу моей расточительности, я приведу в пример щедрость Уэйкфилда!

Когда пожилая графиня Дреймор напомнила о том, что приглашает Викторию следующим утром на завтрак, леди Филдинг ответила:

– К сожалению, не могу, графиня. Я вдали от мужа уже целых четыре дня и, честно говоря, очень скучаю. Поистине он – само совершенство во всем, что касается внимательности и доброты!

У графини Дреймор от изумления открылся рот. Когда Виктория отошла, она повернулась к своим подружкам и ошеломленно пожала плечами.

– Само совершенство? – повторила она. – А я почему-то думала, что она вышла замуж за Уэйкфилда.

В эту минуту в доме на Аппер-Брук-стрит Джейсон метался по комнате, как тигр по клетке, проклиная своего старого лондонского дворецкого, который неверно объяснил ему, где миледи проводит этот вечер, и проклиная себя за то, что примчался за ней в Лондон, как ревнивый, снедаемый любовью юноша. Он уже успел съездить к Берфордам, у которых, по словам дворецкого, она могла быть, но не нашел ее среди собравшихся на балу. Не обнаружил он ее и в трех других местах, указанных дворецким.

Виктория настолько преуспела в стремлении оповестить всех о совершенствах своего мужа и доказать свою преданность ему, что к концу вечера гости уже смотрели на нее скорее восхищенно-одобрительно, чем озабоченно. Ее это настолько позабавило, что когда незадолго до утренней зари она вошла в дом на Аппер-Брук-стрит, на ее лице все еще мелькала улыбка.