Раз и навсегда

Подавив острое желание подобрать подол юбки и удрать из дома куда глаза глядят, Виктория Ситон мужественно села рядом с Чарльзом, напротив мисс Флосси. Уже целых две недели мисс Флосси таскала ее от портнихи к модистке и мастеру по пошиву пальто в промежутках между казавшимися бесконечными занятиями по этикету, танцам и французскому языку. На этих занятиях мисс Флосси слушала дикцию Виктории, наблюдала ее манеры и оценивала ее достоинства и способность вести беседу, постоянно одобрительно кивая кудрявой головой и теребя пальцами подол платья, чем напоминала Виктории маленькую суетливую птичку.

– Итак, – щебетала мисс Флосси, – начнем с герцогов. Как я говорила вчера, герцог – высший, не считая короля, титул в иерархии британских пэров. По рождению герцоги являются принцами, но хотя может показаться, что принц стоит выше на иерархической лестнице, следует помнить, что сыновья короля рождаются принцами, но получают титул герцога. Наш дорогой Чарльз, – победоносно закончила она, – герцог!

– Да, – согласилась Виктория, заговорщически улыбнувшись дяде Чарльзу.

– За герцогом следует маркиз. Маркиз – наследник герцога. Вот почему наш дорогой Джейсон именуется маркизом! Затем идут граф, виконт и, наконец, барон. Хотите, я изложу все это на бумаге, дорогая?

– Нет, – поспешно заверила Виктория, – я запомнила.

– Вы такое умное дитя, – одобрительно сказала мисс Флосси. – Перейдем к форме обращения. Когда вы обращаетесь к герцогу, нужно называть его «ваша светлость»; никогда, – предупредила она зловещим тоном, – не обращайтесь к нему «милорд». К герцогине тоже обращаются «ваша светлость». Однако всех других пэров можно называть «милордами», а их жен – «миледи», это правильно. Когда вы станете герцогиней, вас тоже будут именовать «ваша светлость», – восторженно закончила она. – Как это восхитительно!

– Да, – не разделяя ее восторга, промямлила Виктория. Дядя Чарльз уже объяснил ей, почему обществу нужно думать, что ее помолвка с Джейсоном реальна, и, поскольку Флосси Уильсон – такая болтушка, он решил, что ее не следует посвящать в детали этой помолвки.

– Я получила разрешение от патронесс Альмака, чтобы вы на своем первом балу танцевали вальс, моя дорогая. Но хватит об этом. А теперь не просмотреть ли нам один из разделов в «Книге пэров» Дебре?

Но от этой скучищи девушку спас Нортроп, который вошел в салон, прокашлялся и объявил о прибытии графини Коллингвуд.

– Проводи ее сюда, Нортроп, – живо отозвался Чарльз.

Кэролайн Коллингвуд вошла в салон, заметила открытые фолианты по вопросам этикета и том «Книги пэров» Дебре и бросила на Викторию заговорщический взгляд.

– Я рассчитывала, что ты сможешь составить мне компанию и мы прокатимся по парку, – сказала она Виктории.

– Я была бы счастлива! – воскликнула девушка. – Вы не будете возражать, мисс Флосси? Дядя Чарльз? – Оба не возражали, и Виктория бросилась наверх – привести в порядок прическу и прихватить шляпку.

Пока ее не было, Кэролайн вежливо заговорила со старшими:

– Представляю, с каким нетерпением вы ожидаете завтрашнего вечера.

– О да, еще бы! – подтвердила мисс Флосси, энергично кивая, отчего светлые кудряшки на ее голове заколыхались, как колокольчики. – Виктория восхитительная юная леди, да вы и сами уже знаете это. У нее такие прекрасные манеры, она держится так непринужденно, так легко ведет беседу. А какие глаза! Какая прелестная фигура! У меня нет ни малейших сомнений в том, что ее ждет большой успех. Однако как бы я хотела, чтобы она, ко всему прочему, была еще и блондинкой…

Мисс Флосси вздохнула и огорченно мотнула головой, совершенно не замечая длинных распущенных, цвета красного дерева волос леди Коллингвуд.

– Понимаете, блондинки приводят всех в неистовый восторг. – Ее птичьи глазки уставились на Чарльза. – Ты помнишь лорда Хориби в молодости? Я считала, что он самый красивый мужчина на свете. У него были рыжие волосы и отменные манеры. А его брат отличался таким низеньким росточком…

И так она продолжала без умолку говорить, перескакивая с темы на тему, как птичка с ветки на ветку.

Виктория оглядела парк и откинулась на спинку сиденья в открытом экипаже, блаженно закрыв глаза.

– Как покойно здесь, – сказала она, обращаясь к Кэролайн, – и как любезно с твоей стороны столько вечеров брать меня с собой на прогулки по парку.

– А что ты изучала, когда я приехала за тобой?

– Правила этикета при обращении к пэрам и их женам.

– И ты разобралась?

– Естественно, – отвечала девушка, подавив желание засмеяться, что выглядело бы неуважительно по отношению к подруге. – Все, что нужно знать, – это то, что я должна называть всех мужчин «милордами», как будто обращаюсь к Богу[4], а их жен – «миледи», как будто я их служанка.

На смех Кэролайн Виктория ответила не менее заразительным смешком.

– Для меня самым трудным оказалось вести беседу на французском языке, – призналась она. – Мать учила нас с Дороти читать по-французски, и я неплохо умею это делать, но с трудом подбираю слова, когда пытаюсь говорить на этом языке.

Кэролайн, свободно изъяснявшаяся на французском, решила дать ей совет: