Раз и навсегда

– Вы так любезны, миледи! – ответил он и официально поклонился. Затем он повернулся к зале и объявил: – Леди Виктория Ситон, графиня Лэнгстон, и мисс Флоренс Уильсон.

Казалось, удар молнии поразил толпу приблизительно из пятисот гостей, оборвав разговоры и заглушив смех; все разом обернулись, чтобы впервые воочию увидеть девушку из Америки, ныне носившую титул матери, но которая вскоре, когда станет супругой лорда Филдинга, будет носить более громкий титул.

Итак, пред гостями предстала богиня с золотисто-каштановыми волосами, облаченная в переливающееся сапфирово-голубое платье в греческом стиле, так гармонировавшее с ее сияющими глазами и плотно облегавшее ее тонкую, гибкую фигурку. Бросавшие медно-золотистые отблески волосы на затылке были подобраны и ниспадали в виде густых блестящих локонов, перевитых тесьмой с сапфирами и бриллиантами. Они увидели скульптурно выточенное лицо удивительной красоты с высокими, тонко очерченными скулами, совершенный нос, полные губы и крошечную интригующую ямочку в центре подбородка.

Никто из присутствующих не поверил бы, что у царственной юной красавицы от панического страха чуть ли не подгибаются колени.

Море безымянных лиц чуть отступило. Виктория вплыла в залу, и неожиданно из толпы появился Джейсон. Он протянул руку, и Виктория машинально ухватилась за нее, как за спасательный круг, оглядывая залу округлившимися от ужаса глазами.

Наклонившись к самому ее уху, как если бы он хотел отпустить интимный комплимент, Джейсон сказал:

– Вы напуганы до смерти, не так ли? Хотите ли, чтобы я сразу начал представлять вас сотням гостей, или предпочитаете станцевать со мной и тем самым дать им возможность тщательно рассмотреть вас?

– Ничего себе выбор… – шепнула Виктория, подавляя смех.

– Начнем, – мудро решил Джейсон и кивком головы дал знак музыкантам. Он вывел ее на середину залы и обнял за талию, когда прозвучали первые такты вальса. – Вы умеете вальсировать? – неожиданно спросил он.

– Нашли время спрашивать! – сказала она, рассмеявшись и чувствуя себя на грани нервного срыва.

– Виктория! – строго одернул ее Джейсон, не переставая улыбаться, так как взгляды всех гостей были обращены на них. – Вы же та самая молодая леди, которая хладнокровно грозила пристрелить меня из ружья. Посмейте только струсить сейчас.

– Не беспокойтесь, милорд, – ответила она, отчаянно стараясь не сбиться с такта, когда он повел ее по кругу.

«Он вальсирует, – подумала она, – с такой же элегантностью, с какой носит свой великолепный черный вечерний костюм».

Неожиданно он еще крепче обнял ее за талию, отчего она оказалась в опасной близости от партнера, и тихо предупредил:

– Когда танцуют, полагается разговаривать или заниматься безобидным флиртом, в противном случае присутствующие подумают, что мы не любим друг друга.

Виктория уставилась на него, не в силах вымолвить ни слова – от волнения у нее пересохло горло.

– Ну ответьте же что-нибудь, черт подери!

То, что он чертыхнулся, не переставая зажигательно, нежно улыбаться, невольно заставило ее рассмеяться, и она временно забыла о том, что за ними наблюдают. Пытаясь завязать столь необходимую беседу, она сказала первое, что пришло на ум:

– Вы прекрасно танцуете, милорд.

Джейсон расслабился и улыбнулся:

– Именно это я должен был бы сказать вам.

– Я вижу, что у вас, англичан, есть правила на все случаи жизни, – с насмешливым восхищением отреагировала она.

– Но вы ведь тоже англичанка, графиня, – напомнил он, а затем добавил: – Мисс Флосси научила вас отлично вальсировать. А чему еще вы научились?

Слегка задетая его предположением, что раньше она не умела танцевать вальс, Виктория беспечно улыбнулась и сказала:

– Можете быть уверены, что теперь я умею все, по мнению англичан, необходимое для молодой леди знатного происхождения.

– Что же именно? – усмехнулся он.

– Помимо игры на фортепьяно, я могу немного петь, безошибочно вальсировать, красиво вышивать. Кроме того, умею читать по-французски и чрезвычайно грациозно делать книксен. Мне кажется, – заметила она с вызывающей улыбкой, – что в Англии весьма желательно, чтобы женщина была абсолютно бесполезной.

Джейсон откинул голову и расхохотался. «В ней, – подумал он, – поразительно сочетаются такие, казалось бы, несовместимые вещи, как умудренность и невинность, женственность и мужество, потрясающая красота и непревзойденный юмор. Ее фигура создана для объятий, глаза могут смутить любого, улыбка бывает то лучезарной, то чувственной, а рот такой, что просто зазывает, чтобы его поцеловали».

– Невежливо так пристально рассматривать свою пару, – заметила ему девушка, по-прежнему сосредоточенная на том, чтобы выглядеть в глазах присутствующих веселой и непринужденной.

Джейсон с трудом оторвал взгляд от ее губ.

– Простите.

– Вы сказали, что во время танца нам положено флиртовать, – поддела она. – У меня на этот счет совсем нет опыта, а у вас?

– Больше, чем нужно, – ответил он, восхищаясь цветом ее кожи.

– Отлично, тогда научите меня, как это делается.