Annotation

А иногда, говорят, под новый год чудеса происходят. Нет, происходят-то они постоянно, просто праздничные дни часто становятся свидетелями необычайных происшествий.

Матильда

Матильда

Раз под новый год...

Дом отцовский был старый, выстроенный ещё прадедом, о чем Сема - на работе Семен Павлович - не забывал лишний раз упомянуть.

- Вот, Санька, смотри и учись, как надо делать. На века! Не то, что эти скворечники нынешние - ни себе ни людям... Смарт-квартира, - передразнил он кого-то тонким голосом, - выбор современной молодёжи... Тьфу! Дрянь, а не жильё.

- Ага, - буркнул тощий подросток, не отрываясь от экрана нового телефона.

- Ничего, выйду на пенсию - заживем. Да, Маш?

Очень худая - птичьи косточки выпирали из-под кожи, светлая и какая-то тусклая женщина не ответила. Она читала, полностью погрузившись в книгу.

Сема оглядел своё семейство и вздохнул. Нашёл же жену, немочь бледную! И винить некого - сам выбрал. Сын в неё удался, не воронцовской породы: у них в роду все жгучие брюнеты, смуглокожие, яркоглазые, крепкие, как боровики после дождя, - ничего не боятся. А эти... пропадут без него. Почувствовав прилив гордости, Сема продолжил говорить:

- Уедем мы с тобой на дачу, пчелок заведем. Оранжерею тебе построим, чтоб и зимой цветы были, а то как же ты без зелени? А летом на речку будем ходить, купаться, рыбку ловить.

Он даже причмокнул, представив, как все хорошо устроится. На секунду ведь отвлекся, а чуть не пропустил поворот к дому. Пять минут - и машина притормозила у ворот, загудела нетерпеливо.

Отец сбежал с крыльца без куртки, в тапочках прошёл по утоптанной дорожке и загремел замками.

Нагрузив своих шелестящими пакетами, свертками и коробочками, Сема обнял отца и принялся отчитывать.

- Бать, ну чего это ты удумал? Куда босой выскочил?

- Сына встречать, - ухмыльнулся Павел Семенович. - Ты ж будто дорогу забыл - только по праздникам и приезжаешь.

- Работа же...

- Работа-фуёта. Пошли, мамка тебя заждалась.

Не успел Сема и разуться - лишь присел на скамеечку, уперся в обшитую деревянными панелями стену, - как смерчем налетела младшая сестра. Обцеловала, обняла и плюхнулась рядом.

- Ну как ты, Сима? - Под бровями вразлет посверкивают лукавые глаза, высматривают всё, что прячется на самом донышке души.

- Устал, - сознался он. - Очень.

- Отдохнешь, - заверила Ирина. - У тебя новогодних две недели?

- Не, до рождества. А мои могут остаться и до четырнадцатого. Не обидите?

Сестра улыбнулась криво.

- А ты как, юла? Скоро замуж пойдешь?

- Мой жених еще под стол пешком ходит, - блеснули влажно острые зубки. - Так что я птица вольная.

- Ну ты там это... края знай, птица, - нахмурился Сема. Сестру он все детство за собой таскал, потому и сейчас считал себя в ответе за мелкую бестолочь.

- Не была, не участвовала, не привлекалась!

Дверь хлопнула, в проем выглянула вихрастая голова сына.

- Па, тебя бабушка зовет. Привет, теть Ира.

- Какая я тебе тетя? Ира!

- Ок, теть Ира, - съязвил мальчишка и протопал вглубь дома.

Сема потянулся, похрустел шеей и встал. Ира проскользнула в дверь раньше него и сейчас - из глубины дома доносился голос - шутливо ругала племянника.

Кухонный жар сбивал с ног неподготовленного человека, но он-то привычный - до иркиного взросления кто матери помогал? Мама хлопотала у плиты, деловито командуя невесткой. Высокая, статная - веселенький фартук опоясывает все еще крепкую фигуру, - в черных волосах всего одна седая прядь. Сестра похожа на нее во всем.

- А-а, дождалась блудного сына. Маш, посоли фарш!

- Я солила, Светлана Сергеевна.

- Так пробуй, что ты на него смотришь, - махнула ложкой, как царица. - И зови меня мама. Семушка, иди сюда, гляну хоть, как за тобой жена ухаживает.

Его схватили за руку и подвели к окну. Мама стояла вровень с ним - глаза в глаза. Нахмурилась, отчего между бровями залегли глубокие складки, покачала головой.

- Опять болеешь?

- Да немного совсем, прихватило живот. - Она всегда знала, когда ему бывало плохо. Или когда он врал, что весьма затрудняло жизнь ребенку.

- Ох, Машка, запустила ты мужа. Иди сюда. Иди. Да брось ты тот фарш!

Жена встала одним движением, так что он вновь - как и в первый раз - залюбовался ею.

- Смотри в глаза. Видишь?

- Что? - У Маши глаза не такие, как у мамы или отца. Они у нее прозрачные, льдисто-голубые, прохладные.

- Ну вот же, вот. Смотри, - его голову повернули к свету, к окну, - белки отливают желтым. Болеет.

- Я запишу его к врачу.

- Врачу, - фыркнула мама. - Ир! Ирка, иди сюда!

В коридоре загрохотало, кто-то тоненько пискнул и засмеялся - Санька небось с тёткой чудит. Вот уж парочка - малой и дурной!

- Тут я, - сказала Ирка. Оперлась о косяк, приглаживает волосы. Ну точно! Опять с племянником что-то учудила.

- Присмотри за курицей, я брата твоего полечу. А то врачи эти... Не верю я им. Легче лёгкого же спихнуть человека на чужие руки, - подпустила шпильку. - А ты возьми и сама помоги.

- Ой, мам, не начинай, - закатила глаза сестра.

- Ма, да у меня все прошло, я здоров как бык.