Разберёмся по-семейному

— Вчера в адвокатской конторе Резо Долидзе уложили одного молодого человека. Прямо на глазах охваченного ужасом свидетеля. Я имею в виду себя.

Зацепин хихикнул, порылся в пачке сообщений, выудил нужное ему и пробежал его глазами.

— Тут есть кое-что интересное. Пару дней назад ты, сидя в этом же кресле, предложил мне информацию, не претендуя на вознаграждение. Был упомянут Слизняк, потом всплыли имена Сашки Крота и Мишки Бубона. По стечению обстоятельств, меньше чем через двадцать четыре часа Мишку нашли в Яузе, он плавал вниз лицом. Я надеюсь, что когда-нибудь найду там и тебя, плавающим лицом вверх. Все-таки разнообразие. Хотя, опасаюсь, что утонуть тебе не суждено. Тебе на роду написано помереть в воздухе.

— Итак, ты не рад моему подарку? — поскучнев, спросил Барский.

— Нам убийство урки погоды не делает. Если хочешь знать, завтра мы его все равно спишем на мафиозную разборку. У нас должно быть определенное количество нераскрытых преступлений, иначе нам урежут бюджет, неужели не понятно? — Зацепин выпил воды из горлышка графина, и поставил его на подоконник. — К тому же все молчат, как обычно. Резо утверждает, что Бубон пошел пообедать и не вернулся. Крот и Гершкович подтверждают это.

— В результате чего их благодарят за готовность сотрудничать со следственными органами и говорят, чтобы они шли себе с Богом и больше не грешили, — добавил Барский со смешком.

Зацепин снова рухнул на свой стул и принялся изучать его лицо.

— Странная вещь. Когда Мишку выудили из воды, у него обнаружили множество ссадин, синяков и выбитую коленную чашечку. А нос его выглядел так, будто его двинули «демократизатором».

— Остается найти человека с дубинкой.

— Когда мы забирали его, то поначалу решили, что он в маске. Однако, когда присмотрелись, выяснилось, что кто-то врезал ему промеж глаз.

— Опять?

Зацепин не обратил на него внимания.

— Теперь, глядя на твою физиономию, я, как эксперт, могу определить побои двухдневной давности и разбитую губу. Мне для этого не нужно даже обращаться к врачу.

— И я не обращался. Впрочем, может, я и впрямь напрасно притащился. Пойду домой, прилягу.

— Сидеть! — окрысился Зацепин. — Послушай, Валера. Попал в дерьмо — сиди и не чирикай. Ты приходишь и вешаешь на адвоката убийство его же собственного телохранителя. Затем мы устанавливаем, что все они втроем были избиты до полу-смерти, а одного еще и пришили. Теперь приперся еще и ты, тоже избитый. Так что же, черт возьми, произошло? Ты что, отправился побеседовать с Резо, держа Мишку перед собой?

— А что тебе даст, даже если ты будешь знать? У тебя на руках покойник. Можешь называть это мафиозной разборкой. Его кореши, придуриваются, а ты вместо того, чтобы бросить их в кутузку, отпускаешь их.

Зацепин встал и прошелся по комнате, время от времени бросая мрачные взгляды на Барского. Тот казался вполне довольным собой.

— Предположим, что мы здесь просчитываем события больше, чем на один ход вперед, — коротко сказал Зацепин. — Допустим, что в данный момент лучше не просто раскрыть ерундовую разборку внутри банды, а дать им погулять на свободе, а потом добиться крупного выигрыша. А Бубона, старикаша, нам все равно не оживить. Да и не следует этого делать, даже если бы смогли. Тех, кто это сделал, мы можем прихватить в любое время.

— Быть по сему, — вздохнув, сказал Барский, встал и направился к двери.

— А ну сядь, черт бы тебя побрал! — заорал Зацепин. — Тебе-то какого черта нужно?

— Не обращай внимания. Это касается одного дельца, которым ты не будешь заниматься, и я не могу тебя за это винить. Я просто хотел тебе помочь, чтобы тебе в дальнейшем не пришлось открывать дело по еще одному трупу.

— Ну? — Зацепин пнул стол ногой. — Кто на этот раз?

— Для начала кандидат физмат наук, лауреат всех мыслимых премий Ефим Моисеевич Лифшиц. — Барский бросил окурок сигары в корзину. — Может, и еще кто-то.

— Милиция плевать хотела на Лифшица, пока он не стал нашим клиентом. Официального заявления об угрозе его жизни нет? И прекрасно. Обращайся с этим к Коржанову и Сияпину.

— Хорошо, — снова поднялся Барский.

— Сядь! — лицо Зацепина побагровело. — Кто еще?

— Резо, конечно. — Барский с интересом наблюдал, как от брошенного им окурка в корзине для бумаг начинался небольшой пожар. — Слизняк уже отмечен. Черная Рука уже воткнула булавку в куколку, очень напоминающую нашего доброго адвоката.

— Почему ты так думаешь?

— У тебя в корзине пожар, — сказал Барский.

— Боже всемогущий, дай мне силы! — выдохнул Зацепин, посмотрел на Барского, потом на корзину, схватил графин и вылил его в корзину.

— Ты хотя бы его сначала открыл, — заметил Барский, подождав, когда поток проклятий у его друга несколько иссяк.

Зацепин сдерживался из последних сил. Наконец он снова рухнул в свое кресло, достал из ящика стола милицейскую дубинку и аккуратно положил ее на стол.

— Барский, выслушай меня внимательно. Или ты станешь вести себя прилично, или я покажу тебе, что я делал, когда был дружинником в нашем добром старом университете. — Он поднял дубинку. — А теперь… Выкладывай всё и начистоту.

Барский пожал плечами.