Разбитое стекло

После возращения из больницы Юля еще не выходила из дома и сейчас тоже боялась сделать лишний шаг. Только здесь, на своей территории, под окнами собственного дома она чувствовала себя в безопасности. Сейчас, глядя на мягкий свет, льющийся из гостиной, она подумала о том, что Влад был миллион раз прав, когда потратил кучу времени и денег на поиск и установку этих самых непробиваемых стекол. Только он мог понять, как это важно, чтобы никто не смог вторгнуться в твою жизнь – ни по случайности, ни по злому умыслу. Но она, Юля, как она смогла позволить чужой воле настолько грубо управлять собой? Как поверила в грязную, чудовищную ложь, которая вломилась в ее жизнь и чуть не разбила ее, почти уничтожила? Самой себе она уже ответила. Если бы речь шла не о Камилле, а о любой другой женщине, ее доверие к Владу вряд ли можно было бы так легко сломать. Но это была дочь той самой женщины, в чьей смерти Влад чувствовал себя виновным. И Юлия сочла, что он хочет прожить ту, несостоявшуюся, часть жизни заново. Ложь влетела в ее жизнь, как тот камень, который глупый ревнивый мальчишка когда-то бросил в окно любимой женщины. Только сейчас она поняла, что это такое – мучительная, непереносимая тяжесть вины, бремя стыда, который невозможно искупить прямо сейчас, сию минуту. Влад жил с этим долгие годы. Теперь такую же ношу придется нести ей. Муж не упрекнул ее ни словом, не задал ни одного вопроса, хотя уж один-то наверняка волновал его, это точно: жила ли она с Греком все это время? Он имел право на этот вопрос, но не задал его. А жаль. Хотя бы в этом Юля не предавала своего мужа.

Ей хотелось верить, что это не она оказалась слабым звеном, подпорченным плодом, гнилым яблочком. Просто она не сумела достаточно надежно захоронить своих призраков и, сама того не понимая, оставила им возможность приходить к ней, смущать ее, витать где-то вокруг, заставлять верить себе.

Влад уже простил ее. А со временем сможет и понять. Уж кому, как не ему, знать, что такое видения из далекого прошлого, в каком бы обличье они ни приходили: как нежная девушка с чертами давно умершей женщины, как застывший в вечной неподвижности младенец или как улыбка с ямочками на всегда небритых щеках.