Разбитые зеркала (СИ)

И даже не Изумо, которой Шиеми так хотела стать подругой.

Мальчик с усталыми и злыми глазами недовольно уставился на сестру. Весь его внешний вид яростно кричал о том, что ребёнком никто не занимается, так что Кохэку не мог полноценно доверять посторонним. Морияма смотрела на него и понимала, что перед ней — сгусток чистой, незамутнённой ярости. Мальчик явно не был рад тому, что Кен привела сюда кого-то.

— Что ты творишь? — зашипел он не хуже змеи.

Даже мамуси, пару раз заползающие в Сад Мориямы, вели себя намного сдержанней.

— Сестрёнка обещала нам помочь, — Кен нахмурилась.

— И что?

— Она знает о том, что в пруду плавают карпы.

Морияме показалось, что Кохэку немного побледнел. Наверное, причудливые отражения света и тени. Девушка неуверенно переминулась с ноги на ногу и закрыла нижнюю половину лица рукавом кимоно. Ей вновь было неуютно.

— Откуда? — тихо спросил мальчик, обращаясь к Шиеми.

— Это узнала не совсем я… Двум моим друзьям, с которыми я приехала сюда, снились сны, — девушка тщательно подбирала слова, — в первом сне парень как раз-таки видел пруд, в котором плавали золотые карпы. Туда падал колокольчик, — дети напряжённо переглянулись, — и не только.

Кен немного помялась на месте, а потом плюхнулась на расстеленный футон брата. Всё окно закрывали ветки старого дерева, как будто запирая детей в огромной клетке. Почему-то у Шиеми возникла именно такая ассоциация.

— Акира была нашей кузиной, единственной дочерью Судзуки-сан. Когда она была жива, в пруду действительно жили карпы. А сама Аки очень любила ходить вместе с маленьким бубенчиком-колокольчиком, который предупреждал слуг о её появлении.

Кен немного боязливо посмотрела на брата, который начал рассказывать то, что его мучало и не могло дойти сквозь взрослых до экзорцистов, приезжающих на проверки.

Невысокая девочка смеётся, смущённо улыбаясь.

— Акира-сама, вы снова сбежали из своей постели?

— Юрико-сан, я не могу вечно лежать на одном месте, и Вы это знаете.

— Она болела раком. Когда об этом узнали, Судзуки-сан будто бы помешалась. Везде развешивала золотые ленты и заставляла нас с братом мастерить журавликов круглые дни напролёт. Она была готова поверить в любые легенды, только бы её ребёнок был в порядке.

Кен искренне верила в свои слова, а вот её брат почему-то нахмурился. Видимо, не был согласен с какой-то частью фразы, но решил промолчать.

— Мы не знаем, что точно случилось, — Кохэку смотрел твёрдо и не отводил взгляд, — но Аки умерла совсем не от болезни. Она сбросилась в пруд. Аки могла не выдержать чужого давления, так как наши соседи любят почесать языками. Или, возможно, мать довела её своими выдумками.

Кен поджала губы и еле выдавила из себя следующую фразу, намеренно прерывая рассказ брата:

— Слуги шептались, что карпы начали съедать её труп. Судзуки-сан приказала выловить их всех и зажарить. Я не смогла это съесть, так что выкинула из окна. Так ужасно осознавать, что вместе с рыбой к тебе в рот вполне могли бы попасть кусочки сестры…

— Судзуки-сан, Вы шутите? — Кен застыла, стараясь побороть позорное желание разреветься.

Она не верила, что всё закончится именно так.

Кохэку с ненавистью посмотрел на собственную родственницу.

— Лучше бы вы следили за ней, а не за отблесками слабой надежды на выздоровление. Аки от этого не становилось легче — Ваше волнение её только угнетало.

Его речь прервалась звонкой пощёчиной.

Шиеми пробила крупная дрожь, но она поборола в себе желание закрыть уши руками и убежать. Она обязана была выслушать их историю до конца. Пусть даже весь этот ужас был выше её понимания. Девушка подумала о тех, кто мог бы быть сейчас на её месте. Все они бы пережили этот рассказ стойко, с чувством собственного достоинства.

Значит, и ей стоит вновь поднять сухие глаза на детей, молчаливо выражая свою поддержку. Какие-то слова здесь были излишни.

— А потом Аки пришла к нам обратно, — Кохэку нервно смял в руке карандаш, которым до этого что-то писал, — мне сначала даже показалось, что у меня начались галлюцинации от голода. Мы с Судзуки-сан тогда сильно поругались, и она запрещала приносить мне еду, только лёгкий перекус раз в день. Нет, всё было не так уж плохо, — поспешил исправиться мальчик под ошеломлённым взглядом Шиеми, — мама старалась мне тайно протащить что-нибудь вкусное, да и Кен не отставала. Но этого так не хватало…

— Кохэку, — Кен мягко тронула его за руку.

Мальчик переборол себя и вернулся к нужной теме.

— Она показалась возле пруда, где и умерла. Стояла по щиколотки в воде, а возле её ног плавали жирные золотые карпы, которые знали эти щиколотки на вкус. Мне даже показалось, что я возненавидел золотой цвет именно в тот самый момент, тем не менее, Судзуки-сан запретила нам носить что-либо кроме этого, — он поморщился как от зубной боли, — нам пришлось подчиниться. Был огромный скандал, и мама в итоге приняла чужую сторону. Ей негде жить, кроме как в этом особняке. Отца-то больше нет.