Разбойник Кадрусс

– Господин министр, – сухо сказал Жорж – эта комедия ниже достоинства его величества, ниже вас и ниже нас. Я со своей стороны не согласен на эти предложения. Я считаю себя вправе получить полковничьи эполеты и прямо их прошу.

– Кавалер, – сказал Фоконьяк: – вы говорите как следует.

Фушэ переменил тактику. Он понял, что в хитрости эти люди одержат над ним верх, и решился действовать прямо.

– Господа, – сказал он: – ваш отказ необъясним.

– Для вашей светлости, может быть… – дерзко сказал Фоконьяк;

Фушэ движением руки заставил замолчать маркиза.

– Я, кажется, угадываю причину вашего отказа, – сказал он. – Вас, господа, указали мне, как двух опасных заговорщиков. Во Франции затеялись заговоры легитимистов; они хотят отмстить за смерть герцога Энгиенского покушением против жизни императора.

– И вы нас обвиняете в желании убить императора? – вскричал Жорж.

Он принял надменную позу оскорблённого достоинства.

– Господин министр, Каза-Веккиа не какой-нибудь ничтожный негодяй; де-Фоконьяк не унизится до гнусной роли.

– Позвольте, господа! Знатные имена скомпрометированы в покушении на Жоржа Кадудаля[8].

– Но Жорж Кадудаль не изменил своему долгу; дворяне, помогавшие ему, не запятнали своего герба.

– Вы строго отозвались о политическом убийстве, а теперь извиняете его.

– Я не одобряю и не обвиняю. Приведем факты: Жорж смело подвергнул опасности свою жизнь в заговоре против императора; когда же этот заговор не удался, Жорж заплатил за это. покушение своей жизнью. Он не сделал ничего бесчестного. В предположениях ваших о нас мы совершили бы не убийство, а измену. Мы приехали предложить наши услуги, нас приняли, мы связаны словом. Мы поступили бы вероломно, вступив в какой-нибудь заговор против императора, который полагает, что допустил к своему двору двух благородных дворян. Вы нас оскорбили, милостивый государь. Прикажите взять в нашей гостинице наши документы, наши бумаги, наши письма. Пусть заглянут в наше прошлое. Вы увидите там только шалости и сумасбродства богатых молодых людей. Вы не увидите там ничего подозрительного. Маркиз де-Фоконьяк и я провели шесть лет в Италии. Я был беден, он – богат. Потом я в свою очередь разбогател. Мы были привлечены достоинствами генерала Бонапарта. Однажды маркиз де-Фоконьяк сказал мне: «Кавалер, мы должны бы предложить нашу шпагу герою, которым мы восхищаемся». И мы без всякой тайной мысли, кроме законного честолюбия, приехали представиться его величеству. Мы думали, что из уважения к нашим предкам мы не должны позволять нашим шпагам заржаветь в ножнах, что пора приобрести какую-нибудь славу, и нашли, что эту славу, которой мы завидовали, мы можем в особенности приобрести на службе Наполеону I. Вот вся правда, ваша светлость. Теперь действуйте как знаете.

Жорж горделиво замолчал. Взволнованный Фоконьяк, не говоря ни слова, пожал ему руку. Фушэ ничего не сказал. Он позвонил, явился секретарь.

– Ну что? – спросил министр.

– Ничего, ваша светлость, – ответил секретарь и ушел.

Фушэ встал и любезно улыбнулся. Оба дворянина также встали.

– Господа, сказал министр: – В моем положении бывают иногда неприятные обязанности; я был вынужден приказать произвести у вас обыск. Успокойтесь, – прибавил он, когда Жорж сделал движение: – Этот обыск был произведен без шума; вы ни в чём не скомпрометированы перед публикой; о вашей репутации старательно позаботились. Я сознаюсь, господа, – прибавил он более любезным тоном – что всё должно внушать мне к вам величайшее доверие. Ваше состояние происходит от наследства, кавалер; я было сомневался в этом. Зная, что вы были очень стеснены в Неаполе одно время, я предполагал, что вашу роскошную жизнь поддерживали субсидии принцев-эмигрантов; но нет. А у маркиза де-Фоконьяка есть дядя миллионер. Итак, повторяю вам, господа, я имею к вам полное доверие. После этого откровенного объяснения я сделаю вам очень серьезное предложение.

– Мы к вашим услугам, ваша светлость, – сказал Жорж.

– Если вы желаете сделаться полковниками, я берусь доставить вам эту должность посредством какого-нибудь смелого и блистательного поступка. Послушайте. На свете, есть один человек, мешающий мне, хотя по наружности человек не важный; человек этот с пятьюдесятью подчиненными делает вещи изумительные и очень нас стесняет. Чтобы захватить его, мы делали глупость за глупостью.

– Вы говорите о Кадрусе? – спросил Жорж.

– Да, – отвечал министр. – Вы понимаете, как досадно видеть шайку разбойников, дерзко пренебрегающую всеми законами, установленными во Франции; с другой стороны история разбойничества в Италии и Испании доказывает, как трудно захватить шайку решительную и хорошо руководимую.

– Действительно в Италии, – сказал Фоконьяк: – особенно в Неаполе никак не могли захватить шайки разбойников; сам генерал Мендес потерял в шесть лет 2702 человека почти бесполезно; это было сосчитано.

Фушэ продолжал: