Разборки в тестовом режиме (сборник)

– Э! Какая сила? Зачем сила? Сейчас цивилизованное общество. Заплатил – решил проблему. Вопрос – сколько. Если бы только сила, то многие сейчас были бы мертвыми.

Если это было угрозой, то следовало торговаться.

– Если это – цивилизованное общество, то считаем, что никто, никому и ничего не должен, и мы забыли друг о друге?

Он, конечно же, еще не забыл о финансовом ущербе, который понес фонд, где она работала у Сергея. Ему нужно было пересилить себя, чтобы выдавить:

– Да. Я все забыл.

Звонок в дверь раздался в восемь часов вечера, и она уже знала, что наверху произошел новый виток семейной драмы.

– Можно? – спросила Алена, и Вероника молча посторонилась.

Девочка стала рисовать на бумаге какие-то квадраты, а мама прошла за ней на кухню, где Вероника ставила на плиту чайник.

– Вы извините, но мне просто некуда уйти. Мы уже переехали в другую квартиру и теперь живем отдельно этажом ниже, но и это не помогает.

Вероника могла ее понять. Она вообще не представляла, как можно жить с Володей под одной крышей.

– Мы нормально жили до того, как он решил продать фирму.

Как будто увидев сомнение в ее взгляде, Алена поправилась:

– Ну, относительно нормально. У Володи все время были какие-то конфликтные ситуации, и приходилось всегда быть настороже. Охрана и все такое. Но мы хотя бы куда-то выходили, куда-то ездили, с кем-то встречались. Мы наслаждались жизнью. А в последний год все изменилось. Мы заперлись в этом доме, и у меня ощущение, что я нахожусь в тюрьме.

Вероника молча слушала. Насчет тюрьмы это она правильно подметила.

– Володя полностью потерял контроль над собой. Особенно после того, как он опять начал пить. Ему везде мерещатся предатели. Раньше он хотя бы сдерживался при Анечке, а сейчас стал доставать нас даже в новой квартире. Сегодня нам нужно просто скрыться и побыть какое-то время здесь, пока он не успокоится и не заснет.

Алена не знала. Она даже не представляла себе, что от «Тоталь» не скроешься. «Тоталь» найдет ее везде.

Они прошли в комнату. Анечка продолжала выводить какие-то фигуры.

– Это – Центральный парк?

– Нет. Это мои друзья. Вот это – Эдди. А здесь – Мегги и Джон.

Она показала Веронике разноцветные пятна на бумаге.

– У меня будет трое друзей, и мы будем всегда играть вместе.

У нее защемило сердце. Вместо того чтобы играть в детские игры со сверстниками, ребенок жил в ирреальном мире и играл там.

Вероника продолжала задавать вопросы, и Аня подробно разъясняла ей детали картины, иногда возмущаясь ее непониманию. Алена отрешенно смотрела куда-то в сторону. В мыслях она была где-то далеко.

Звонок раздался внезапно. На этот раз это был телефон. Все трое поняли, кто звонил. Алена сама взяла трубку и, выслушав гневную тираду, ответила:

– Сейчас я поднимусь.

После ее ухода девочка замкнулась в себе и перестала отвечать на вопросы Вероники. Они так и сидели молча. В углу тихо бубнил телевизор.

Потом появилась Елена Архиповна, и они засобирались наверх.

– Анечка! Можно я тебя поцелую на прощание? – спросила Вероника, когда она проходила мимо нее.

Девочка молча подставила щеку.

Глава 12

Алена вторую неделю лежала в коме. В бок ее машины на полном ходу врезался здоровенный внедорожник. Шофер и охранник тоже пострадали. Дочери в машине не было. Но это не было покушением. За рулем внедорожника оказался какой-то крутой с Рублевки, который был смертельно пьян и которого спасли подушки безопасности.

Надежды не было никакой. Сам дом, казалось, притих. Те немногие обитатели, которых Вероника встречала возле лифта, смотрели в пол и говорили тихими голосами.

На похоронах она стояла в небольшой группе людей, как и она, одетых в черное, и молчала вместе со всеми. Не было речей. Не было сказано ничего. Священник перекрестил гроб, и все пошли к выходу.

Возле машины к Володе вдруг подошел тот самый наглый мент, которого послали ее купить, и стал что-то тихо говорить ему. Полагалось, что его лицо в тот момент должно было выражать сочувствие. Володя ответил ему коротко, и мент отшатнулся. На шефа было страшно смотреть.

Потом все сидели за столом в квартире на последнем этаже. Обстановка была напряженной, разговор не клеился. Володя молчал во главе стола. Вероника никого из них не знала, поэтому прошла в соседнюю комнату, где сидела Аня. Девочка, как всегда, рисовала. Вслед за ней в комнату тихо вошла Елена Архиповна и поставила перед Вероникой тарелку с едой.

– Ты теперь будешь моей мамой?

Она ничего не ответила. Да девочке и не нужен был ответ.

– А когда мама реин… ренаи…

Вероника не могла понять, что она хотела сказать.

– Реинкарнируется? – наконец выговорила Аня.

Веронику передернуло. Почему христиане, русские, успокаивают себя восточными мифами? Она сама не верила в гималайские сказки.

– Она превратится в птичку или в рыбку? – продолжала допытываться девочка.

Нужно было что-то ответить.

– Может быть, в птичку.

– Тогда она будет жить в большой клетке и петь для нас.

Аня рисовала на бумаге что-то, напоминающее птицу.

– А мы скоро поедем в Нью-Йорк?