Разгадка 1937 года

К концу 1937 года большому числу людей становилось ясно, что разгул репрессий наносит огромный урон правящей партии. В отличие от социальных и политических групп, в наибольшей степени пострадавших от репрессий, но не имевших больших возможностей сообщить о своих бедах власть имущим, многие друзья, близкие и родные коммунистов, их товарищи по работе писали письма, телеграфировали, звонили по телефону, сообщая о случившемся влиятельным лицам и пытаясь добиться пересмотра решений об их арестах.

Между тем число исключенных из партии быстро приближалось к половине всего членского состава партии. Как ни возмущался Сталин тем, что партийные руководители и НКВД вопиющим образом проигнорировали его призывы к терпимости по отношению к классовым врагам и его требование о проведении выборов на альтернативной основе, ему и его сторонникам невозможно было выступить в защиту бывших кулаков, белогвардейцев и священников без того, чтобы не получить обвинение в классовой измене. Но теперь организаторы репрессий вопиющим образом попирали резкие осуждения Сталиным чисток и его заявление о том, что организаторы массовых исключений лили воду на мельницу троцкистов. Попирался и лозунг Сталина „кадры решают всё“, и его призыв заботиться о людях, выдвигать новые кадры. Более того, масштабы исключений и арестов среди членов партии значительно превзошли те чистки, которые были осуждены Сталиным. Теперь шла речь о том, что развязанные летом 1937 года репрессии грозили уничтожить партию.

О том, что репрессии, развязанные Эйхе, Хрущевым, Варейкисом и другими, ударили по партии, свидетельствовало об их политической недальновидности. Неожиданно для себя организаторы репрессий своими действиями дали мощный козырь в руки Сталину. Сталин не мог не выступить самым решительным образом в защиту членов партии и обрушиться на тех, кто наносил партии роковые удары.

На основе анализа писем, поступивших в ЦК, и впечатлений от своих инспекционных поездок по стране, Маленков по поручению Сталина выступил на январском (1938) пленуме ЦК с докладом „Об ошибках парторганизаций при исключении коммунистов из партии и формально-бюрократическом отношении к апелляциям исключенных из ВКП(б) и о мерах по устранению этих недостатков“. В принятом по этому докладу постановлении цитировалось решение февральско-мартовского пленума ЦК, в котором говорилось: „Осудить практику формального и бездушно-бюрократического отношения к судьбе отдельных членов партии, об исключении из партии членов партии, или о восстановлении исключенных из партии. Обязать партийные организации проявлять максимум осторожности и товарищеской заботы при решении вопроса об исключении из партии или о восстановлении исключенных из партии в правах членов партии“. Таким образом, руководство возвращало партию к тому рубежу, который был утрачен ею после принятия „лимитов“ на высылки и расстрелы.

В постановлении приводились примеры того, как исключали людей зато, что их родственники или знакомые были объявлены контрреволюционерами, сообщалось о случаях, когда в течение одного дня различные обкомы исключали десятки, а то и сотни из партии.

Объясняя причины этих исключений, постановление утверждало, что „еще не вскрыты и не разоблачены отдельные карьеристы-коммунисты, старающиеся отличиться и выдвинуться на исключениях из партии, на репрессиях против членов партии, старающихся застраховать себя от возможных обвинений в недостатке бдительности путем применения огульных репрессий членов партии“.

Более того, утверждалось, что „многие наши парторганизации и их руководители до сих пор не сумели разглядеть и разоблачить искусно замаскированного врага, старающегося криками о бдительности замаскировать свою враждебность и сохраниться в рядах партии — это во-первых, — и во-вторых, стремящегося путем проведения мер репрессий перебить наши большевистские кадры, посеять неуверенность и излишнюю подозрительность в наших рядах“.

В то же время в постановлении использовалась риторика последнего времени о необходимости разоблачать тайных врагов. Правда, теперь главным объектом разоблачений становился „замаскированный враг — злейший провокатор“, который „обычно громче всех кричит о бдительности, спешит как можно больше „разоблачить“ и всё это делает с целью скрыть свои собственные преступления перед партией и отвлечь внимание партийной организации от разоблачения действительных врагов народа…

Такой замаскированный враг — гнусный двурушник — всячески стремится создать в парторганизациях обстановку излишней подозрительности, при которой каждого члена партии, выступившего в защиту другого коммуниста, оклеветанного кем-либо, немедленно обвиняют в отсутствии бдительности и в связях с врагами народа“.