Разгар брачного сезона

– Ну, р-рассказывайте, молодежь, о своих проблемах, – пробасил он, с завистью разглядывая интерьер квартиры Котовых. – С такими деньгами – и вдруг проблемы!

– Денег, дядя Волик, недостаточно, – ответил Евгений. – Еще и голову надо иметь. А у моей Лары в последнее время с ней прямо беда.

Лариса решительно прервала мужа:

– Лучше все буду рассказывать я. В конце концов, он вообще ни о чем не знает и ни о чем не осведомлен. Именно с моей подачи и раскрутилось все это дело.

– Что ж, женщины в мужских делах – веяние вр-ремени, – браво заметил Мурский.

Лариса выложила подполковнику ФСБ всю свою историю, начиная с того, как она купила видеокассету, и кончая ночным взрывом около их дома.

– Интересно, – сказал Мурский. – Я вообще-то слышал, что такие фильмы существуют, и даже про то, что играют там своего рода камикадзе. Говорили мне, что из городской и областной администрации какие-то люди смотрели и им даже понравилось. Видимо, там же купили кассеты, где и ты. Но не думал я, что это может сниматься у нас… Нет в нашем ведомстве такой информации.

– А у меня есть! – гордо заявила Лариса. – Единственное, чего я вам не могу сказать, – где именно все это находится.

– А это самое главное, – невозмутимо парировал Мурский.

Лариса насупилась. Действительно, она не знала, где обитает Виталий Мороженый, да и сама личность этого режиссера была ей незнакома.

– Ладно, ты не дуйся, – подбодрил ее Мурский. – Поставь лучше мне кассету, чтобы я сам поглядел фильм, живьем.

– Хорошо, – согласилась Лариса. – Только, с вашего позволения, смотреть не буду, с меня хватит, насмотрелась…

– Это как хочешь… – развел руками подполковник.

Евгений выразил желание присоединиться к дяде, и двое мужчин поднялись на третий этаж.

Лариса, как всегда она это делала в момент нервного напряжения, принялась готовить для мужа и дяди бигос – традиционное польское блюдо из капусты, говядины, свинины и помидоров. Учитывая западнославянские корни дяди Вольдемара, именно бигос будет кстати сегодня к столу.

Через полчаса она зашла спросить, насколько острым предпочитает дядя Волик бигос, и… обомлела. На экране как раз был кадр с человеком в резиновой маске, когда он подносил руку с большим черным перстнем к лицу.

– Нажми на паузу! – заорала Лариса. – Это он!

Евгений испуганно схватил пульт и по ошибке нажал на перемотку. Лариса, обозленная бестолковостью мужа, вырвала у него из рук пульт и вернула действие фильма на требуемый кадр.

– Такой же перстень у Макарова! – воскликнула Лариса. – Это он, он!

Это была та самая деталь, подсознательно врезавшаяся в ее память и которую она тщетно пыталась вчера вспомнить.

– Макаров? – недоверчиво прищурился Евгений. – Нет, он не стал бы с этим связываться.

– Ты что, его хорошо знаешь? – спросила Лариса.

– Не то чтобы очень, скорее больше в молодости общались… Но он нормальный парень, слыл эстетом, любил музыку, кино…

– Ну, вот как раз все подходит!

– Нет, – мотнул головой Евгений. – Не может быть.

Мурский молча нажал на кнопку пульта. Лариса осталась в комнате и досмотрела фильм, лишь изредка удаляясь на кухню проверить, как идет процесс приготовления кушания.

Она еще раз вгляделась в лица тех, кто по сценарию остался «живым», стараясь мысленно «сфотографировать» их.

После просмотра фильма Мурский и Котов спустились на кухню в нервном возбуждении.

– Нет, дядя Волик, ты как хочешь, а я скажу, что есть там рациональное зерно. Вернее, чувствуется, что снимал человек с головой, – говорил Евгений.

– Как раз с головой у него не все в порядке, – басисто возражал Мурский, – раз снимает такую гадость. Мне даже есть расхотелось.

– Ну, это уж вы бросьте! – обиделась Лариса. – Зря около плиты, что ли, стояла?

– Ладно, не ворчи, – махнул рукой Мурский и уселся за стол. – Тем более что я захватил с собой кое-что для смягчения.

И вынул из своего «дипломата» бутылку без опознавательных знаков, в которой была налита жидкость коричневого цвета.

Лариса, которая скептически относилась ко всему «самопальному», подозрительно взглянула на нее.

– Не бойся, не отравишься. Настоящая украинская горилка, привез от матери из Ровно. К тому же под твой бигос вполне подойдет. Польша и Украина – они же как сестры…

После того как он попробовал первую ложку бигоса, он сказал:

– Я думаю, Женя, что после такого кушания забудешь все то дерьмо, которое мы сейчас с тобой посмотрели.

И противореча сам себе, тут же добавил:

– В финальной сцене они очень запоминающимся образом сожрали этого бомжа!

– Да уж… – согласился Евгений. – Хотя ничего в этом удивительного нет. Мне в Москве один врач говорил, что человеческое мясо очень вкусное, сладкое, нежное. Что если один раз попробовал, то будет потом тянуть еще. Не зря же медведь, отведавший человечину, начинает потом охотиться на людей.

– Он что, сам, что ли, свежатинкой баловался, если так утверждал? – спросил Мурский.

– Нет, говорит, что по каким-то биохимическим формулам это определил.