Разговор о стихах

В послании Пушкина немало примет его времени, первой четверти XIX века: даны сжатые и точные характеристики элегического поэта Баратынского (певца «Пиров»), автора непристойных стихов Баркова, борца против крепостничества Радищева, дяди поэта В. Л. Пушкина; говорится о губительной, но вполне бесплодной деятельности душителя просвещения цензора Бирукова – ему и адресовано послание; говорится о произведениях вольнодумной поэзии, которые, минуя цензуру, разлетаются по России в многочисленных списках – рукописи эти «разгуливают в свете» без подписи цензора. Всё это – русская действительность. Но даётся она в условной форме, преобразованная под некую классицистическую античность. Характерны прежде всего перифр азы – описательные выражения, заменяющие прямое слово. Таковы владельцы русской лиры – поэты; губительная секира цензора – красный карандаш; музы, Парнас, Пегас – поэзия; погибнуть в Лете – быть преданным забвению и т. д. Из таких перифраз вырастают образы развёрнутые: «Докучным евнухом ты бродишь между муз» – ты ничего не понимаешь в стихах; «Парнас не монастырь и не гарем печальный» – поэзия удел полнокровных людей, знающих земную, плотскую любовь.

Столь же условна метрическая форма послания. Она представляет собой традиционный для жанра посланий александрийский стих – двенадцатисложник, то есть шестистопный ямб с цезурой, делящей стих на две равные части. Повествование в высшей степени симметрично: каждая пара строк объединена рифмой, каждая строка распадается на две половины. От рифмы до рифмы – четыре одинаковых по объему полустишия: 6 + 6 = 6 + 6.

На все кидаешь ты // косой, неверный взгляд,Подозревая все, // во всем ты видишь яд.

В схеме это выглядит так:

Конечно, Пушкин пользуется здесь некоторыми разговорными оборотами, но они подчинены общей симметрии – закону равных полустиший и парных рифм, чередованию мужских и женских окончаний.

Второй пример – «Послание пролетарским поэтам» В. Маяковского, написанное через сто лет с небольшим (1926). Оно начинается так:

Товарищи,             позвольте                         без позы,                                    без маски –как старший товарищ,                         неглупый и чуткий,поразговариваю с вами,                        товарищ Безыменский,4 товарищ Светлов,                         товарищ Уткин.Мы спорим,            аж глотки просят лужения,

мы    задыхаемся                   от эстрадных побед,а у меня к вам, товарищи,                         деловое предложение:8 давайте               устроим                           веселый обед!Расстелим внизу                      комплименты ковровые,если зуб на кого –                       отпилим зуб;

розданные              Луначарским                            венки лавровые –сложим             в общий                         товарищеский суп.12 Решим,             что все                      по-своему правы.Каждый поет                по своему                               голоску!

Разрежем             общую курицу славыи каждому             выдадим                         по равному куску.

Маяковский совершенно свободно, совершенно беспрепятственно распоряжается в стихах самыми разными обиходными выражениями – длинными и короткими, просторечными и иронически-торжественными, штампами газетными и ораторскими. И в самом деле, как легко укладываются в стихи целые формулы из советского обихода: «как старший товарищ, неглупый и чуткий…», «у меня к вам, товарищи, деловое предложение…», «если зуб на кого…», «все по-своему правы…», а ещё дальше (в тексте, который я не привёл): «А когда мне товарищи предоставят слово…», «Сделай одолжение…», «Давайте работать до седьмого пота над поднятием количества, над улучшением качества…» В стихах Маяковского всё это свободно помещается. Какой же это стих?

Есть рифмы, но нет чередования мужских и женских окончаний; рифмы следуют друг за другом в беспорядке, по такой формуле: ж – ж – ж – ж; д – м – д – м; д – м – д – м; ж – м – ж – м… (здесь «д» значит «дактилическая», то есть рифма, в которой ударение падает на третий слог от конца). Ритмическим является только расположение рифм – всюду они перекрёстные. Это – первый элемент ритма.

Второй – число ударных слогов в строке: их всюду четыре. Перед ударным слогом и после него может располагаться произвольное число безударных – от одного до пяти! В схеме, которую я дам ниже, придётся нарушить «лесенку» Маяковского и расположить слоги в строку. Вот как будет выглядеть схема для приведённого отрывка:

Если судить по двум начальным строкам, в основе «Послания» Маяковского – четырёхстопный амфибрахий, в стопы которого иногда прибавляются безударные слоги, иногда же безударные слоги этого амфибрахия заменяются паузами. Например, в строке 3 «лишние» слоги берём в квадратные скобки: