Разговор за рюмкой чая. Любовь понарошку и всерьёз

Разве что одеваться Анечка стала строже и проще, причёски перестала делать в салоне, маникюр местами слезал с аккуратных прежде ноготков.

 Даже самые отчаянные поклонники прекратили вокруг неё кобелировать и виться. Работа – дом, дом – работа. До самого декретного отпуска.

Из родильного дома её встретили дружно, почти всем офисным составом, включая Егора Степановича и его молодую супругу, Ирину, свадьбу с которой весело и шумно отгуляли две недели назад.

Мальчонку Анечка назвала Егором. Это заставило подружек и весь коллектив призадуматься. Конечно, бывают всякие разные совпадения, почему нет?

По фирме поползли шепотки да шушуканья. Посещая Анечку в очередной раз на её съёмной квартире, подружки, не стесняясь в словах, задали вопрос в лоб, –  папа Егора – Кретов?

Анна Фёдоровна то ли не смогла, то ли не успела ответить, из её глаз водопадом хлынули слёзы.

– Так, ясно, понятно… а он, а Егор Степанович в курсе? Не молчи, чего он-то сказал,  собирается делиться с сыном фамилией, денег даёт, квартиру покупать думает?

– Ничего не сказал… сама, мол, решай, что и как. Не было, мол, такого уговора, чтобы рожать. Одно дело секс, другое – семья. И точка. Денег не даёт, признавать не хочет.

– А ты… чего делать думаешь, как поступишь? Требуй компенсацию. Он отец – пусть отвечает. Заставь тест на отцовство сдать, на алименты подай. Ты же умная, шустрая, делай что-нибудь. Как ты думаешь одна маленького Егорку растить да воспитывать?

– А что я, он же как бы и прав, не просил меня рожать, жениться не обещал. О чём я, дурра набитая, думала, сама не понимаю. Сама себе жизнь сломала. Он-то теперь счастлив, жена красавица, на десять лет его младше.

– Предъяви ультиматум, заставь раскошелиться. В конце концов, не силком же ты его на себя затаскивала. Ты ему что, за деньги отдавалась или сам за тобой ухлёстывал? Цветы покупал, в рестораны водил, подарки делал?

– Делал…

– Ну и… слова всякие говорил… про красоту там, про глаза, губы… неужели ни разу про любовь не обмолвился?

– Ещё как говорил… но жениться-то не обещал. Я сама… сама всё-всё придумала, сама теперь и расхлёбываю.

– Подруга… ты вправе требовать… если не любви и семейного счастья, то участия в судьбе сына. А жена, Ирка, тоже пусть знает, что у неё мужик – кобель похотливый с низкой социальной ответственностью.

– Она уже знает и что? Та ещё штучка, рыба-прилипала. Сказала, что её не касается, с кем, как и сколько раз спал Егор. Любит, мол, больше жизни и никому не отдаст.

– А он?

– Пригрозил, что без работы оставит, если вякать буду. Куда я тогда с довеском?

Вот такая, понимаешь, история с географией. Кто прав, кто виноват? Попробуй, разберись.

Осторожно, двери закрываются!

Люська Степанова, миниатюрная кареглазая блондинка с удивительно шелковистыми волосами цвета спелой пшеницы, точёной фигуркой и рельефными выпуклостями, работающая у нас в цехе кладовщицей – женщина общительная, разговорчивая.

Все домашние и семейные проблемы она запросто выставляла на суд общественности: считала публичное обсуждение взаимоотношений с мужем нормальным и правильным.

На тот момент Люсьен состояла в третьем браке. Сын от первого мужа вырос, жил самостоятельно от маменьки, а супруг – Игорь Вольнов, был человек скромный, довольно обеспеченный и имел двухкомнатную квартиру в собственности.

Звёзд с неба супруг не доставал, но на хлеб с маслом и кусочком сёмужки зарабатывал. Люську  любил беззаветно, по причине чего баловал, как мог и на капризы её старался не реагировать.

Игорь считал, что женская сварливость, подозрительность и лёгкая вздорность, это признаки неравнодушия. Ему даже нравилось, что Люська ревнует, что тайком роется в его карманах, проверяет звонки и сообщения в смартфоне, эмоционально реагирует на случайно брошенный в сторону симпатичной дамы взгляд.

У него это был второй брак.

С первой женой Игорь развёлся не по своей воле: она была искательницей приключений. С Инночкой он расходился во взглядах на жизнь, в понятиях добра и зла, в отношении к семье и браку.

Спустя год после свадьбы мужчина понял, что это был случайный, ни на чём кроме секса не основанный семейный союз.

Люся была совсем другая. Наверно она немного перегибала со стремлением всё устроить по-своему, всегда и во всём быть лидером, но не была равнодушной.

Заводилась Люська с пол оборота, знала за собой эту особенность характера, но придерживать вспыльчивость не желала: считала скандалы и выволочки обычными приёмами защиты и приемлемыми элементами воспитательного процесса.

Идея переделать Игоря под себя ни на минуту не покидала её милую головку. Люська постоянно и целенаправленно поправляла любое суждение мужа, корректировала его желания и потребности, переворачивала с ног на голову идеи и цели.

Воспитание не позволяло Игорю принимать участие в боевых действиях. Обычно он уступал: прижимал кудрявую Люсенькину головку к своей широкой груди и успокаивал, соглашаясь с её мнением.