Разгром 1941 (На мирно спящих аэродромах...)

Цифра эта — 237 самолетов — долгие годы бродила по страницам книг наших «историков», но при этом никто из них так и не признался, что это потери за первые три дня, а вовсе не от одного первого налета немцев, да и речь идет не только об «уничтоженных», но и о «поврежденных» машинах. Повреждения бывают разными. Многие — особенно если самолет получил их на земле, а не в воздухе — могут быть исправлены. Что значит «многие»? Все в том же докладе Астахова указано, что за три недели (с 22 июня по 13 июля) было восстановлено 990 самолетов, что, заметим, в 4 раза больше общего числа поврежденных и уничтоженных 22 июня на аэродромах самолетов. Как бы то ни было, даже 237 самолетов — это всего лишь 12% от общего числа боевых самолетов ВВС округа. Если хотя бы половина из них была восстановлена, то тогда безвозвратные потери и вовсе снижаются до едва заметных 5–7%. Неужели это можно назвать «полным уничтожением»? И уж в любом случае — «внезапное нападение», пресловутый «приказ Сталина, запретившего открывать огонь по самолетам противника» и прочие пропагандистские штампы хрущевских времен никакого отношения к этим потерям не имели. 23-го, тем паче — 24 июня, про начавшуюся войну знали уже оленеводы Чукотки…

Стакан со 100 мл жидкости можно назвать «наполовину пустым» или «наполовину полным». И то, и другое будет совершенной правдой. Менее 10% от исходной численности самолетов, безвозвратно потерянных на аэродромах, — это очень мало. Если сравнивать с позднейшей легендой про «первый уничтожающий удар люфтваффе». Но генерал Астахов (так же, как и командующий 20-й САД генерал Осипенко, приказ которого мы упомянули в предыдущей главе) ничего про этот «уничтожающий удар» не знал, о его «неизбежности» не догадывался (да и едва ли мог подумать о возможности появления в будущем столь вздорной байки). Поэтому он — не называя своего предшественника на посту командующего ВВС Киевского ОВО по имени — дает крайне нелицеприятную оценку действиям командования и личного состава авиационных частей округа: «…до начала войны вопросы маскировки аэродромов и находящихся на них самолетов решены не были; противовоздушная оборона аэродромов была организована неудовлетворительно, что объясняется не только отсутствием необходимых маскировочных средств, некомплектом средств противовоздушной обороны, но и тем, что этим вопросом со стороны командиров всех степеней должного внимания не уделялось… отсутствие необходимой организованности и четкости в действиях летных и наземных частей ВВС фронта при отражении налетов авиации противника на наши аэродромы… служба воздушного наблюдения, оповещения и связи в пограничной полосе Киевского ОВО работала неудовлетворительно. 22.6.41 г. летные части, расположенные на аэродромах прифронтовой полосы, сообщений о перелетах госграницы самолетами противника своевременно не получали…»

Теперь «подкрутим резкость» и взглянем на то, как выглядело «отсутствие необходимой организованности и четкости в действиях»

с близкого расстояния.

Во множестве публикаций (50, 58, 169) встречается история о налете немецкой авиации в лице одного-единственного бомбардировщика на аэродром 87-го ИАП (16-я САД, аэродром Бучач в районе Тернополя). Коварство врага привело к значительным потерям:

«…С 21 на 22 июня наиболее опытные пилоты полка до 3 часов отрабатывали ночные полеты.

Не успели заснуть — тревога! Около 4 утра завязались первые воздушные бои. В 4 ч 50 мин со стороны штаба 16-й САД на высоте нескольких десятков метров в лучах восходящего солнца показался самолет «Ju-88». Сбросив серию бомб, «Юнкерс» уничтожил семь «И-16»…»