Различия

— Жалко, мы думали, нас здесь будет больше... Что уж хотя бы билетер Симонович придет.

Почти весь фильм они проплакали. Тем временем со старого потолка кинотеатра «Сутьеска», с этой лепнины, выполненной рукой мастера, с символической картины вселенной, с Солнца, Луны, планет, созвездий и комет, тихо, едва слышно осыпались почти невидимые пылинки побелки.

Заключительные слова, или Что еще я знаю

Еще я знаю, что зал кинотеатра «Сутьеска», расположенный в самом центре города, под новым названием «City-center» сдавался в аренду. Сначала под склад. Потом как так называемая коммерческая площадь, другими словами — магазин. В конце концов, как всегда у нас и бывает, под кафану. (Этим список, конечно, не исчерпывается, здесь могли бы устроиться и казино, и букмекерская контора, и банк.)

Кроме того, я знаю, что для каждого из этих новых назначений проводилась различного рода реконструкция. В частности, старый зрительный зал кинотеатра «Сутьеска» неоднократно перегораживали, а потолок, как сначала говорили, временно, но оказалось, что навсегда, опустили. Панорама вселенной теперь закрыта листами гипсокартона.

Должно быть, она сохранилась там и по сей день. На местами облупившемся, дырявом потолке, под безукоризненно подогнанными гипсовыми плитами. Выполненная рукой мастера лепнина не видна, но, вероятно, она все еще там. Потому что в те редкие моменты, когда все  успокаивается, когда замирает ход нашей беспощадной истории, слышно, как сверху что-то словно сыпется, как что-то упорно осыпается.

НАД ПЯТЬЮ ПОТРЕСКАВШИМИСЯ ЦВЕТОЧНЫМИ ГОРШКАМИ

Место, утонувшее в зелени своего парка

Начало курортного сезона ощущается уже в конце апреля. Примерно с этого времени поток приезжих становится все заметнее. Если быть более точным, они появляются, когда солнце начинает припекать сильнее, когда оживает природа и Врнячка-Баня снова начинает тонуть в пробудившейся зелени своего парка. Вдоль центрального бульвара и на самых отдаленных тропках, вокруг цветочных клумб, на многочисленных мостиках, которые с легкостью перешагивают через речку с берегами, вымощенными плиткой, на улицах и площадях, на рынке, в летнем кинотеатре, перед гостиницами и кафе, вплоть до поздней осени, каждый день, в любой момент на каждого здешнего жителя приходится четверо отдыхающих со всех концов света. Местные встречают их еще на вокзалах, автобусном и железнодорожном, подхватывают сумки и чемоданы, стараются услужить, прежде всего, конечно, чтобы заработать. А приехавшие, как и люди вообще, хотят, чтобы всего у них стало больше, чем есть, — больше здоровья, больше любви, ну а заядлые картежники, конечно же, хотят и больше денег.

Но сам городок, Врнячка-Баня, в отличие от своих предупредительных жителей, переносит это нашествие с некоторой сдержанностью, никому не отдаваясь полностью, каждому позволяя взять ровно столько, сколько нужно, чтобы повсюду, не умолкая, шла молва о его удивительной красоте. И где-то там далеко постоянно растет чье-то желание его увидеть, например, в лучах первого весеннего солнца, в конце апреля, когда романтичные виллы и пансионы с кружевными фронтонами погружаются в густеющую с каждым днем зелень курортного парка. Таким образом, состав приезжих постоянно обновляется. А потом все повторяется.

Разбухшая дверь и штора бледно-желтого цвета

В конце апреля на террасе одной из обветшавших вилл в стиле классицизма вдруг начинает потрескивать французская дверь, примерно так, как потрескивает прошлогоднее яблоко, которое пытаются разломить руками. Терраса пуста, поэтому кажется, что она больше, чем на самом деле, хотя, с другой стороны, она не такая уж маленькая, в ней семь на десять шагов взрослого человека. Сама же вилла расположена на середине склона, рядом с лестницей, которая ведет от Купальни к так называемому замку Белимарковича. Там, на середине склона, между роскошным парком и домом военного министра времен династии Обреновичей, члена Наместничества, героя войны с Турцией и здешнего мецената, уже почти сотню лет покоящегося в семейном склепе, генерала Йована Белимарковича.

Французская дверь потрескивает и потрескивает, она была заперта на ключ всю зиму, дерево разбухло от холода и влаги, пропитавшей волокна. Если бы у кого-то нашлось желание и время из весны в весну сравнивать звук, следить за ним, то он, конечно, заметил бы, что дверь все упорнее сопротивляется апрельскому открыванию, что каждый год нужно все больше усилий, чтобы распахнуть ее, что все чаще кажется, что она не поддастся рукам, толкающим ее изнутри.