Разлив. Рассказы и очерки. Киносценарии

Кузнецов недовольно оглядывается. Вдруг лицо его наполняется выражением изумления и восторга:

— Товарищ Фрунзе! Не признаете меня?!

Фрунзе. Черт те дери! Кузнецов? Коля Кузнецов?

Кузнецов (взяв под козырек). Товарищ Фрунзе, агитпоезд имени товарища Калинина показывает бойцам пьесу «Взятие Бастилии», а я провожу занятия с артистами.

Фрунзе (Снеткову). Узнал?

Снетков. Еще бы не узнать! Ведь я его еще таким помню…

Фрунзе. И где только не встретишь земляков — иванововознесенцев! Вместе вот были под Уфой. (Кузнецову.) Ведь вы были ранены тогда? (Жмет его руку и полуобнимает его.) Скажи, пожалуйста, чего не бывает с людьми! Был командиром, взвода, а стал, кажется, режиссером, а? (Смеется.)

«Аристократка» в шеренге вдруг выступает вперед, говорит с беспредельной решимостью:

— И никакой он не режиссер! Режиссер наш— вот он, — указывает она на Марата. — А он — начальник агитпоезда. Велит всем актерам и актрисам на спектакль брать с собою винтовки, выделывает всякие артикулы. Вот так! — утрируя, показывает она — Ужасно же глупо! Помогите нам, будьте добры, товарищ Фрунзе!..

Фрунзе смотрит на шеренгу актеров, потом на Кузнецова и громко, по-детски, хохочет. Вокруг все смеются.

Кузнецов.

Я думаю, товарищ Фрунзе, агитпоезд всегда может попасть во вражеское окружение и актер должен владеть оружием, а не строить над этим смешки…

Фрунзе. Верно… (Обращается к актерам.) У вас что — спектакль? (К Белоусову.) Давайте-ка посмотрим, кстати с народом поговорим. (С улыбкой обращается к актерам.) Товарищи, уверяю вас, товарищ Кузнецов прекрасный человек. Я его видел в очень тяжелых положениях. Но он человек глубоко военный и здесь, на агитпоезде, ему скучно. Мы найдем способ исправить это недоразумение и к его и к вашему удовольствию. Большое вам спасибо, товарищи. До свидания. (Отдает под козырек.)

Актеры радостно прощаются:

— До свидания, товарищ Фрунзе!

— Пожалуйста, посмотрите наш спектакль!

― ― ―

На сцене фронтового театра. Только что кончился акт. Актеры раскланиваются. Ближе к сцене, на перроне, еще хлопают в ладоши, шумят. Но толпа все больше скопляется у того места, где стоит Фрунзе и сопровождающие его.

Фрунзе, Белоусов, Кузнецов, Снетков на перроне, среди красноармейцев и беженцев. Тут же Матвеенко и Катерина.

— Вы здесь будете самый старший? — говорит Катерина, обращаясь к Фрунзе. — Скажите мне правду, берут у вас женщин на войну? Не то я вот просилась у товарища, — указывает на Кузнецова, — а он говорит: иди на агитпоезд, я из тебя артистку сделаю…

Фрунзе (с усмешкой). Вот он какой!

Кузнецов (крайне смущенный.) Я думал, она в шутку. Разве б я позволил обидеть женщину.

Фрунзе.

То-то не понял. (К Катерине.) Как вас звать?

— Катерина.

— А по батюшке?

— Тарасовна.

Фрунзе. Откуда вы?

Катерина. С деревни Строгановки. С-под самого Сиваша.

Фрунзе. Ах вот как! “Правду говорят, что через Сиваш нельзя ни перейти, ни переплыть?

Катерина. Когда как… Надо броды знать.

Фрунзе. Значит, можно все-таки?.. Это что ж — все беженцы?

— Беженцы *мы, с-под Джанкоя, — отвечает один.

— А мы с Мелитополя, — поддерживает другой.

— А вы? — спрашивает Фрунзе у татарина в тюбетейке.

— А мы — крымский татар, — говорит тот.

Уже вся толпа на перроне обступила их. Задние лезут на передних: «Фрунзе», «Где Фрунзе?», «Новый командующий», «Да тише вы, дайте послухать», «Фрунзе, Фрунзе»…

Фрунзе (к татарину). Как там барон Врангель поживает?

Старик татарин. Живет-поживает… Все забрал — хлеб, табак, шерсть. Англичанину, французу отдал. Народ совсем голым, бедным стал.

Катерина. Согнал народ с земли, весь народ уходит!

Фрунзе. Неужто весь? Так-таки никто не остался?

Катерина. Как не остались! Остались, старые да малые. Да еще у кого добрые кони, овцы да земли десятин двадцать — сорок, те и остались.

Фрунзе. Как же они Врангеля не боятся?

Катерина. А чего им Врангеля бояться? Ему, такому, ничего не надо, у него все есть.

Татарин. Врангель его не обидит, и он Врангеля не обидит.

Фрунзе.

Вот как! Это очень хорошо. На этом Врангель голову сломит. Настоящий крестьянин-труженик никогда его не поддержит…

— А Антанта? — спрашивает уже знакомый нам бородатый злой красноармеец. — Она, брат ты мой…

Фрунзе. Думаю, что и Антанте не совладать с нашей советской властью.

Катерина (с сердцем). С Советской властью! Что Советская власть? И что вы смотрите, военные люди? Лучше уже умереть с винтовкой, чем терпеть эдакий срам!

Фрунзе. Вот видите! И многие так думают, в этом наша сила.

Матвеенко (вмешивается в разговор). Можно к нам ее в часть?

Фрунзе. А вы из какой части?

Матвеенко Мы в Юзовке стоим. Сйм я юзов-ский шахтер.

Фрунзе. Крепко стоите?

Матвеенко. Плохо дело, товарищ Фрунзе. Слух идет, враг пробился на Голубовку, где его и не ждали вовсе.

Фрунзе. Как? (К Белоусову.) Вы знали об этом?

Белоусов. В первый раз слышу…

Злой красноармеец. Ага? Об чем я говорил!