Разлом

Сердце Инелии словно рухнуло в бездну. Хотелось плакать и кричать, но она лишь крепче стиснула челюсти.

— Ингельд! — по лицу Ирии ручьем лились слезы.

Она вновь и вновь пыталась кинуться к Ингельду, и Инелии пришлось постараться, чтобы удержать ее на месте.

— На столе я оставил немного золота, — сказал Ингельд и направился к выходу. — Это последнее, что я могу сделать для вас.

Уже отворив дверь, Ингельд остановился и, не оборачиваясь, бросил:

— И еще, примите напоследок совет. Постарайтесь не попадаться на моем пути. Это может быть опасно для вас.

Глава двадцать первая

1

Большую часть кабины дирижабля занимали двигатель и технические отсеки. На долю пассажиров осталось немного. Кают-компания, как называл капитан самое просторное помещение, предназначалась для общего времяпрепровождения днем и для ночлега мужчин. Крохотная каютка для девушек, еще сохраняла запахи продовольственного склада. Наконец, уборная или гальюн в терминологии Брена. Была еще рубка, но там капитан категорически запретил появляться кому бы то ни было из пассажиров.

Обстановка в кают-кампании была спартанская и состояла из нескольких привинченных к полу кушеток вдоль бортов.

Едва столица Далии скрылась за облаками, Селена забилась в угол каюты и приняла свой обычный равнодушно-набожный вид. Она изо всех сил старалась вести себя как раньше, но в душе ее царила полная растерянность. Существование Эльвиры оказалось, пожалуй, самым сильным потрясением. Конечно, это было ничем иным как очередным испытанием, ниспосланным свыше. Но все же, время от времени, Селена ощущала странное и непривычное чувство, больше всего похожее на обиду. Это пугало ее, заставляя с удвоенным рвением предаваться молитвам.

А еще Селену пугало стойкое подозрение, что Роланд рассказал о проделках Эльвиры далеко не все. Стоило только на миг представить, на что была способна эта... эта Эльвира, и от щек Селены, казалось, может вспыхнуть пожар.

Вот и сейчас, почувствовав на себе взгляд Роланда, Селена поспешно отвернулась, пряча проступивший румянец. Он смотрел на нее так, будто... будто эта Эльвира посмела ему что-то обещать!

Карнелиец скосил взгляд в другой угол каюты, где вполголоса ворковали о чем-то Ральф и Мара, и завистливо вздохнул.

Из рубки выглянул капитан.

— Как самочувствие? — осведомился Брен. — Все в порядке?

Карнелиец пожал плечами.

— Что-то вы грустные, — удивился капитан. — Впрочем, понимаю, первый полет, морская, тьфу, воздушная болезнь.

— Как долго лететь до Разлома? — поинтересовался Роланд.

— Кто его знает? Многое зависит от ветра. Прошлый раз мы с Леоном, упокой Господь душу его, управились, помнится, за сутки. Хотя бывало по разному, но в любом случае не больше двух-трех дней.

— Два-три дня? — вскинул брови Роланд.

— Да, при хорошем раскладе, — кивнул Брен.

Карнелиец покачал головой.

— И мы что же, все это время будем болтаться в воздухе?

— Естественно, это же воздушное судно! Где же еще ему быть? А чего ты расстраиваешься-то? Или предпочел бы пешочком по Черным Землям пройтись? — усмехнулся Брен.

— Да, капитан, ты прав, — нахмурился Роланд. — Черные Земли...

Он прикрыл глаза. Вряд ли ему суждено забыть тот давний рейд, во время которого они забрели в Черные Земли. Забрели почти случайно, увлекшись преследованием «белоголовых» — так карнелийцы называли особенно жестокую и дерзкую банду неко.

Но очень скоро им стало не до беглецов. Спустя сутки, потеряв больше половины воинов, карнелийцы были вынуждены повернуть назад.

Черные Земли намертво отпечатались в памяти Роланда. Безжизненные равнины, протянувшиеся вдоль Разлома на тысячи верст. Почерневшая земля, редкие остовы обуглившихся деревьев и множество болот, смердящих и топких. Но сильнее всего запомнились местные обитатели — злобные кровожадные чудовища, смертельно опасные даже для карнелийцев. А еще — стелющийся над землей туман, очень густой и плотный, туман, делавший атаки тварей вдвойне опасными.

2

Через двое суток Роланд вновь увидел Черные Земли и этот мерзкий туман. Любоваться здешними видами у карнелийца не было никакого желания, и он невольно стал поглядывать в сторону Тирри, свернувшегося калачиком на столе. Во время нападения Ингельда звереныш забился в такую глубокую щель, что Роланд едва смог его найти. При этом на все обвинения в трусости Тирри упрямо заявлял, что укрылся там исключительно для важных размышлений.

— Тирри, я не узнаю тебя последнее время, такой тихий стал, и не кусаешься, — поинтересовался Роланд. — Неужели стареешь? Или может зубы притупились?

— Оставь в покое мои зубы, — не открывая глаз, проворчал звереныш. — Уж поверь, у меня найдутся более важные занятия нежели хватать зубами таких типов как ты.

— Важные размышления, как я понимаю?

— Должен заметить, те несколько часов, что я провел в обществе умнейших людей мира, заставили меня многое переосмыслить. И вообще, я узнал столько нового...

— Тирри, на что это ты намекаешь? — нахмурился карнелиец. — Хочешь сказать, за все годы, что мы бродили с тобой, ты не научился и сотой доли того, о чем узнал от тех замшелых стариканов?