Разлом

Тогда я не понимала, что случилось, в голове крутились мысли о землетрясениях, взрывах террористов, даже несколько раз подумала про ядерную войну. Сейчас, когда я уже стала взрослой и прошла весь путь от испуганной девочки до исследователя, мне кажется, что во всём, что случилось тогда, виновато стечение обстоятельств, злой рок. Хотя, не исключаю, что это могло быть преднамеренное вредительство, учитывая обстановку в стране и мире в то время.

Настал момент, когда я допила два пакетика сока, которые оставляла на крайний день и, понимая, что больше оставаться в своём убежище мне нельзя, начала планировать, как я буду выбираться оттуда. Обстановку вокруг машины я запомнила ещё в первый день моего заточения. Впрочем, и сейчас это картинка стояла у меня перед глазами, даже закрыв их: сложенные как карточный домик плиты перекрытия, груды кирпичей, балок и строительных материалов, засыпавших все пустоты… Кроме одной. Чернота, зияющая между плитами, стоявшими «домиком» рядом с моей машиной, одновременно и пугала, и манила. Я понимала, что мне рано или поздно придётся лезть туда, потому что сидеть и ждать голодной смерти я не хотела, да и вообще, умирать не хотела, постепенно слабея.

Я вытряхнула из своего школьного рюкзака учебники, оставила на всякий случай только одну тетрадку с ручкой и сложила в него вещи, которые считала, что мне пригодятся: флисовый плед, маленькую подушечку в виде собаки, которая была прицеплена на ремне безопасности и на которой я всё это время спала, маски, салфетки, мамину косметичку, которую я нашла в бардачке, и бутылку виски, купленную в подарок дедушке. Эта бутылка и банка тушёнки была последними из тех покупок, которые у меня остались, не считая порошка для стирки и отбеливателя. Их я сразу оставила в багажники, решив, что они мне точно не понадобятся. С тушенкой я возилась долго, пытаясь открыть банку, но так ничего придумать и не смогла, поэтому забрала её с собой, в надежде найти что-то металлическое и острое, потому что камни её только мяли, пилочка для ногтей из маминой косметички не пилила металл, да и в темноте я боялась, что она куда-нибудь закатится, и я её не найду.

Собрав свои пожитки, я вылезла из машины, нащупала бетонную плиту, пригнулась и гуськом пошла вперёд, ощупывая все поверхности руками. Несколько раз торчащая из плиты арматура меня царапала, но эти несколько метров, в целом, я прошла без повреждений. Потом пришлось лезть вверх по горе строительного мусора, но когда я добралась до её вершины, поняла, что вижу свет и расплакалась от счастья, некоторое время привыкая к нему. Это придало мне сил и воодушевило на ещё один рывок – подняться по другой куче обломков на остатки лестничного пролёта, который завис на перекрытии между этажами. Там, в косых лучах заходящего солнца, мне казалось, что я точно смогу найти людей, или, по крайней мере, понять, куда мне двигаться дальше.

Под моим небольшим весом пролёт трещал, готовый оторваться в любую секунду, но я упрямо ползла вперёд. Как только я высунула голову и ухватилась за остатки перил, вся подвесная конструкция подо мной разрушилась. Я держалась изо всех сил, зажмурив глаза, пережидая пока усядется пыль, а потом забралась на площадку и осторожно подошла к её краю. Наружной стены не было, а вид открывался такой невероятный, что у меня перехватило дыхание.

Внизу чернел бездонный разлом, в который провалилась половина здания, оставив на склоне обломки стен и даже мебель. Его размеры трудно было определить, потому что на расстоянии уже нескольких метров всё было размыто и подёрнуто дымкой или туманом, который стеной стоял и не давал рассмотреть, что там дальше. Трудно было понять глубину этого разлома и как далеко он простирается. По крайней мере, я видела эту ужасную чёрную пропасть до самого горизонта. Закат тоже был необычным. Низкие свинцовые тучи, нависшие над землёй, казалось, готовы были поглотить красное солнце и не выпустить его из своего плена.

У меня закружилась голова и начало мутить. Хорошо, что я была на голодный желудок, а то бы вывернуло. Я села на бетонный пол и отползла от края подальше. Никогда не боялась высоты, но тогда мне стало очень плохо, скорее всего, из-за понимания произошедшего. Я осталась одна. Совсем одна в мире, который изменился до неузнаваемости. Что произошло? Куда все делись? Что мне теперь делать? Паника накрыла меня с головой и не давала нормально дышать и мыслить.

Сколько времени я там просидела, не помню, но очнулась, когда услышала монотонный металлический стук, доносящийся из глубины здания. Я тогда так обрадовалась, что тут же вытерла рукавом толстовки слёзы, подхватила свой рюкзак и понеслась на звук, молясь, чтобы он не прекратился, пока я бегу. Это было какое-то сумасшествие. Я неслась как на крыльях, перемахивая через провалы, спускаясь и взбираясь по полуразрушенным лестницам и перелезая через куски бетона выше моего роста. Звук становился всё громче, а сердце выпрыгивало из груди в предвкушении, что сейчас я увижу людей, которые заберут меня с собой.