Разлом. Белый и красный террор

Дальнейшая судьба командующего 1-й армией генерала Ренненкампфа после неудачно проведенной им второй Лодзинской операции была такова: его отстранили от командования и 6 октября 1915 года отправили в отставку. Позже он был арестован Временным правительством и помещен в один из казематов Петропавловской крепости. По его делу вела разбирательство Чрезвычайная следственная комиссия. В ходе Октябрьского переворота генерала освободила большевистская власть, и он уехал в Таганрог. После захвата красными города Ренненкампф скрывался по подложным документам на имя некоего греческого подданного Мандусакиса. Зачем он это делал, Богу только известно. Однако вскоре был разоблачен и получил предложение поступить на службу в Красную армию — стать советником, так называемым спецом. Он отказался помогать большевикам. По личному приказу В. А. Антонова-Овсеенко в ночь на 1 апреля 1918 года его вывезли за город и расстреляли.

Такова судьба второго участника неудачной кампании в Восточной Пруссии. Но вернемся к предыдущим событиям и участию в них генералов Самсонова и Ренненкампфа.

Все указывало на необходимость срочного отступательного маневра в направлении к государственной границе. Логика подсказывала, что надо идти на сближение с тыловыми базами и навстречу подкреплению. Однако Главнокомандующий великий князь Николай Николаевич Романов рассудил иначе. Весь смысл войны Ставка видела в завладении территорией и захвате географических объектов. Эта ересь была характерной для всей стратегии русской армии в войне и вела к тому, что войска крепко «пришивались» к занимаемому району. Это «ни шагу назад», которое со временем не раз повторят советские солдаты и офицеры, исключало всякий маневр, делало невозможным заблаговременное парирование, приводило, в конце концов, к разгрому живой силы и, как правило, утрате той территории, для «сохранения» которой и приказывалось «стоять и умирать».

Первый поход в Восточную Пруссию стоил России в общей сложности 250 тысяч человек, 500 орудий разных калибров, и, главное, он бросил тень на репутацию, которой свыше двух столетий дорожили русские войска.

Генерал Самсонов, конечно же, был главным виновником позора русского оружия. Он не только стал жертвой обстоятельств бюрократии командующего фронтом генерала от кавалерии Я. Г. Жилинского и негодности своих корпусных командиров, но и сам оказался преступником перед своими солдатами и офицерами. Ставка только на кавалерийские части была его роковой ошибкой в новых условиях ведения войны. Война стала позиционной, с широким применением пулеметного и шрапнельного огня и вообще активным использованием крупнокалиберных орудий. Никогда еще русское руководящее воинство не вело себя так плохо, как в несчастной 2-й армии в августе 1914 года.

Она была брошена на произвол судьбы в самую трагическую минуту своей борьбы. Командование армией оказалось не по плечу гусарскому корнету. Видя, что войска окружены и при том по его вине, командующий армией не сумел пасть смертью храбрых, встав, например, во главе первого же встретившегося батальона или полка и поведя его в атаку. Он предпочел умереть жалкой смертью малодушного и безответственного человека — застрелиться…

Обращаясь к офицерам своего штаба, Самсонов, растерянный, с поникшей головой, кашляя от никак не проходившей астмы, прохрипел упавшим голосом: «Император мне верил. Как же я смогу посмотреть ему в лицо после такого несчастья?»

Затем он отошел от семерых сопровождавших его офицеров, забрел в кусты и нажал на спусковой крючок револьвера. Никто не бросился ему на помощь. Все разбрелись опустошенные. Между трусостью и равнодушием генерал поставил знак равенства…

Через некоторое время группа германских солдат нашла труп седовласого русского генерала с простреленной головой и револьвером в руке. Это были останки командующего 2-й армией. Немцы вырыли неглубокую могилу, раздобыли где-то гроб, опустили его в яму и присыпали останки землей.

Ровно через четырнадцать лет историк Г. Иссерсон в работе «Канны мировой истории», рассказывая о гибели армии Самсонова, отметит, что он «…был, несомненно, честным и бравым солдатом… Но для военной истории генерал Самсонов — прежде всего командующий армией. Не требует особых доказательств оценка его самоубийства как акта глубокого отчаяния и отсутствия силы воли. Для простого человека такой поступок, конечно, не бесчестен, но для командующего армией уход из жизни свидетельствует лишь о глубокой неподготовленности к своим высоким обязанностям.