Размышления о богослужении

Но перед престолом или аналоем не было в нем и тени суеты и шума, перед Словом, перед самым главным он всегда именно предстоял. Когда он молился, смотреть было неловко, настолько сильно было ощущение, что присутствуешь при чем-то совершенно интимном. Помню, как была удивлена, когда он впал в ярость, увидев на дверях нашего храма объявление: «Благословляется выключать мобильные телефоны». Я считала объявление не очень удачной шуткой, другие – просто церковным сленгом, а отец Георгий кричал, заводясь всё больше, что это профанация Божьего благословения.

Недавно пришедшим прежде всего бросалась в глаза вся эта смешная со стороны, но щедрая по сути жестикуляция: хлопок по плечу, сотрясание кулаком и воздевание рук – всё это было подлинным, его собственным, не театральным (хотя он и был очень артистичен). Многих поражало, как он запоминал людей по именам, даже тех, кого видел давно или бегло – почти обижался, когда ему кого-то повторно представляли: «Я помню!», – восклицал он.

Нас он всегда называл именно так – Машка и Анька, Катька – чуть не сбиваясь на эту форму даже причащая – «раба Божия Машка…» В письмах иногда даже проскальзывало «дочки» – именно так, но ни в коем случае не «духовные чада». Церковная стилистика в ее современных псевдоблагочестивых формах была ему органически чужда.

Отличало его и внимание к мелочам – на случай детских крестин или дней рождений он имел в своей каморке запас подарочков, купленных в путешествиях или на ходу в подземном переходе: шкатулочки, плюшевые игрушки, машинки и книжки. Иногда поражал уж совсем какой-нибудь дурацкой мелочью: «А что это ты сегодня не в полосатом? Я уже привык, что у тебя вся одежда в полосочку, а сегодня выхожу из алтаря и вижу – непорядок!»

Времени у него всегда катастрофически не хватало, он всегда куда-то спешил, но старался хоть на секунду задержаться, осведомиться, на ходу поцеловать в макушку, шепнуть «ну, держись» или помахать рукой.

Правда, сил на это становилось к концу жизни всё меньше. И если раньше на литургии (или обедне, как он сам говорил) во время слов «Христос посреди нас!» он спрыгивал с солеи к людям, пожимая руки, то в последние годы уже не мог. Голос иногда становился тише, взгляд уставший, но ни то ни другое никогда не казалось погасшим.

Он бывал слабым, раздраженным и даже яростным, изможденным нехваткой времени и сил, а порой даже ужасно несправедливым. Он очень нуждался в людях и одновременно бесконечно уставал от них, стремясь к уединению.

«Если соль потеряет силу, кто сделает ее соленой?»[56]

У слов «святой» или «праведник» слишком много пустых или благочестивых наслоений, иконности, елейности, постности и, главное, – статичности, и поэтому я всё меньше понимаю, чту вкладывается в эти понятия.

Но я твердо знаю одно: благодаря отцу Георгию нам удалось хотя бы краешком глаза, сквозь щель приоткрытой им двери, но увидеть Рай. Тот, который начинается не когда-нибудь потом, а здесь и сейчас.

22 июня 2013 г.

Андрей Налётов

Я познакомился с отцом Георгием летом 2000 года в храме Космы и Дамиана, когда пришел к первому своему причастию. Мне сразу стало как-то светло и очень хорошо, когда я увидел священника, похожего на университетского преподавателя, человека науки. Явление именно такого священника было для меня своеобразной поддержкой при первых моих шагах к церковной жизни. Тогда всё для меня было впервые – крещение, исповедь, причастие. Господь как будто заранее подготовил для меня множество подарков. Верующий с детства, я принял крещение в тридцать четыре года. В Улан-Удэ, где я жил, было плоховато с христианскими проповедниками, и когда в 1988 году я увидел в «Кинопанораме» отца Александра Меня, он произвел на меня ошеломляющее впечатление. С тех пор я стал собирать его книги, публикации его лекций, вырезки из газет о нем. И вот спустя десять лет после гибели отца Александра я крестился на месте его мученической смерти, в крохотной церквушке в Семхозе. Наука и преподавание были моей любовью, и, как какой-то совсем уж нежданный дар, я «получил» духовника-ученого, университетского преподавателя – отца Георгия Чистякова. Было ощущение, что Сам Господь протягивает мне руку через отца Георгия.

В том же 2000 году на ежегодной конференции памяти отца Александра Меня состоялся замечательный диалог священнослужителей трех религий. Отец Георгий был ведущим, комментировал, давал оценку происходящему и достаточно незаметно поднимал разговор на нужную интеллектуальную и духовную планку. Рядом с ним сидели раввин и мулла, в их обществе отец Георгий чувствовал себя комфортно, для него это было очень естественно – свободно и легко беседовать о Боге и о наших земных, человеческих с Ним отношениях. Для отца Георгия не существовало перегородок между людьми различных культур и вероисповеданий.