Размышления о профессии

Когда я был ребенком, наблюдая, как артисты радостно, с улыбкой выходят на сцену в красивой одежде, видя о них киноочерки, фотографии в журналах, кинофильмы, я представлял себе, что жизнь артиста легка, даже беззаботна. Не приходило в голову, что они могут болеть чем-то более серьезным, чем простуда, что у них могут быть неприятности и трудности в жизни. Казалось, благодаря своему положению в обществе они избавлены буквально от всех неприятностей. И их работа, в общем, представлялась легкой — будто бы человек все делает на сцене играючи. Когда я сам стал артистом, то понял, что никаких поблажек человеку искусства судьба не дает, что и у него масса своих проблем и забот, он также может серьезно заболеть, также болеют его родственники и друзья, также случаются несчастья — словом, жизнь идет, как и у всех людей. Но артист обязан, выходя на сцену, все это или забывать, или скрывать. Помню, когда рождался мой сын, ночью, под утро, я отвез жену в родильный дом, а вечером у меня был спектакль — «Любовь к трем апельсинам». Роды были тяжелыми и опасными для жизни. Как только я уходил со сцены, бросался к телефону, звонил в родильный дом. «Нет, позвоните еще раз». Потом я звонил всю ночь, весь следующий день. А вечером — снова спектакль «Любовь к трем апельсинам». И я в этой комической, веселой опере веселил публику, хотя на сердце было тяжело. Тогда-то я особенно остро почувствовал, что такое работа артиста. В любые опасные, трудные, сложные моменты жизни артист все равно должен выходить на сцену, петь, играть, находить в себе силы для выступления. И никаких поблажек себе делать нельзя.

Вспоминаю и другой случай. 3 октября 1977 года из Большого театра транслировалась на Италию опера «Борис Годунов». За неделю до этого я был в Болонье. Итальянцы спрашивали меня об этом спектакле, он широко анонсировался, и все ждали передачи. Я приехал в Москву и за два дня до трансляции в том же «Борисе Годунове», неосторожно упав в сцене смерти, повредил себе правую руку. Была большая трещина в плечевой кости, сильное растяжение — боль страшная, кое-как двигались только кисть и предплечье, я не мог оторвать локоть от тела. Но — спектакль объявлен, и я вышел на сцену. Требовалось колоссальное напряжение, потому что нужно было на ходу менять мизансцены, избегать движений правой рукой, стараться поворачиваться к публике, к телекамерам больше левой стороной и преодолевать сильнейшую боль от любого неосторожного движения. И все-таки мне удалось провести спектакль так, что никто не заметил моей травмы.

Для меня любое выступление в большом, серьезном спектакле или сольном концерте, который проходит в обычных условиях, без каких-то неприятных, отягчающих переживаний, связано с огромной затратой физической и, в еще большей степени, эмоционально-нервной энергии. Сейчас я артист более опытный и мое состояние после выступлений немножко легче. Но первые лет восемь-десять моей работы сольный концерт или спектакль были для меня страшным испытанием. После такого выступления я буквально еле стоял на ногах. Было такое ощущение, словно меня всего избили, болели мышцы, тело, голова. Это состояние проходило только к утру. Но, в общем-то, и сейчас после трудных выступлений весь следующий день ходишь сам не свой.

Все это я говорю, конечно, не для того, чтобы читатель подумал: ах, какие бедные артисты, как им тяжело живется! Живется нам так же, как и всем, не трудней и не легче, но мне просто хотелось бы предостеречь молодых людей от тех заблуждений, которые в свое время были свойственны мне, будто жизнь и работа артиста — сплошное удовольствие и нет ничего легче и прекраснее. Что нет ничего прекраснее — я согласен: для меня самая прекрасная профессия — певец. Так я продолжаю думать и сейчас. А вот что профессия эта легка — теперь, когда я познал все ее приятные и тяжелые стороны, не думаю.

Глава вторая

— Создание музыкально-сценического образа. — Указания композиторов и «вольности» певцов. — Композитор изменяет поэтический текст.

— Тексты, которые мы поем. — История создания первоисточника и музыкального произведения

— Слово и произношение в пении. — Пение на языке оригинала. — Слушатель и текст.

Работая над образом моего героя, я пою свою партию, слушаю музыку и стараюсь понять развитие чувства и мысли персонажа, извлечь из слов и музыки его душевное состояние. Я как бы ищу зашифрованное в музыке видение композитором-драматургом того образа, который мне предстоит создать. Именно музыка чаще всего дает мне все нужное и для пластического решения образа.