Размышления о жизни и счастье

Вы пребывали в таком состоянии? Мне приходилось. И даже два раза. Оба закончились браком. А результаты?

В первом случае развод и неприязнь друг к другу на всю жизнь, во втором — тридцать пять лет счастливой жизни.

Любовью природа заманивает нас в сверкающую клетку на запах бесплатного сыра, но сыра там нет. Варить его приходится самим, и уж тут — как получится.

31 сентября 2004 г.

«Ну, стану я славнее Шекспира и Данте, Пушкина и Гоголя — а дальше что? — спрашивает себя Толстой в пятьдесят лет. — Ну, куплю ещё несколько имений, разведу породистых свиней без счёта, а дальше что?»

Действительно, а дальше что? И получается для мыслящего человека — ничего. Ведь в жизни ничего не изменится. Человек будет заниматься тем же, чем занимался, есть и пить то же самое, стареть и болеть, как и другие.

Разве Толстому стало легче жить, когда к нему пришла слава? Тяжелее, он же стал всем обязан, всем чего-то должен. Общественная жизнь схватила его за глотку. А ведь ему всегда хотелось прислушиваться к себе, писать от души. Чаще всего те, кто вылез наверх, к деньгам или к власти — люди не глубокие. Этого вопроса — «а дальше что?» — они себе не задают. Ведь в жизненной гонке всегда ожидает тебя тупик.

Впрочем, жить можно и без этого вопроса. «Делай, что должно, и будь, что будет». Так живёт прекрасный врач, наш товарищ Лев Аронович Сорокин — тихо, не суетясь, ни с кем не портя отношений. На посаженных эмоциях. Я ему говорю: «Вы же лентяй. Согласны?»

— Согласен, — отвечает.

— И думать о будущем не умеете и не любите.

— И это верно, — говорит он.

— А детей своих вы любите?

— Я их мало вижу.

Действительно, уже семь часов вечера, врачи с отделения давно ушли домой, а он сидит в кабинете. Я говорю:

— Давно домой пора.

А он:

— Мне ещё к одному больному надо ехать.

— Скажите, дети вас уважают?

— Надеюсь, — пожимает он плечами.

Словом, я его тормошу, провоцирую, а он даже не удивляется моему напору. Его спокойствию можно позавидовать. Одно из двух: либо он мудрый человек, либо тоже не спрашивает себя: «А что дальше?».

А я, дурак, задумываюсь. Только о будущем и думаю. И что же? Жить мне от этого не легче. Ни в своём прошлом, ни в будущем своих близких я ничего не могу изменить.

Вот она, загадка жизни. Как её не планируй, конец у всех одинаков.

Но! Это великое — «но». Я такой всё же не один. Мой друг Степан только тем и жил, что пытался заглянуть в будущее. Вопросы, «что же дальше-то будет, чем ещё удивят меня близкие, что ещё напишет непредсказуемый Юрик, да и какой ещё новый фокус выкину я сам?» — эти вопросы наполняли каждую его минуту живой жизнью, интересом и, в конце концов, счастьем.

Увы, он тоже скончался. Но как жил! Во всём отыскивал первопричины. А они на поверхности не лежат. Он, как Толстой, мучительно искал истоки, те самые, которые женщина знает от рождения. Например, моя жена. Я же чувствую, что навсегда останусь старательным, но туповатым её учеником.

13 октября 2004 г.

Мужчина и женщина — это не два разных пола, а два разных мира. Они движутся по своим орбитам, изредка приближаясь друг к другу. В каждом мире своя логика, свои законы, своё понимание вселенной. Если они говорят друг другу: «Я люблю тебя», каждый чувствует и подразумевает нечто своё.

Орбиты этих миров лишь поверхностно и на короткое время касаются друг друга, чтобы породить новый, третий мир, если и похожий на первые два, то только внешне.

Глубокое проникновение, слияние двух миров — редкое исключение из правил. Однако все надеются, что это счастливое исключение выпадёт именно на их долю.

21 октября 2004 г.

Анатолий Смелянский, зав. художественной частью МХАТа, говорил о профессии актёра: «Мифическая профессия! Патологическая профессия!»

А я подумал: «Люди, увлечённые своим делом, выглядят странными. Так на него смотрят непосвящённые. И если найдётся хоть один. Кто способен эту увлечённость оценить — это великое счастье творчески горящего человека».

«Жизнь — очень сомнительная вещь, и я решил посвятить свою жизнь размышлениям о ней», — сказал Артур Шопенгауэр.

Я такую программу себе не задавал, но всю вторую половину жизни занимаюсь именно этим.

31 мая 2004 года.

Когда ребёнок задаёт вопрос «почему?», он познаёт окружающий мир.

Когда человек пишет стихи, он познаёт свой внутренний мир, ибо поэзия всегда «о себе». Впрочем, как и любое творчество.

С увлечением я занимаюсь только теми делами, за которые не платят денег. И так — всю жизнь.

Человек жаждет свободы. Поскольку внешняя недостижима, он ударяется в творчество. Всякое творчество — есть обретение внутренней свободы.

2 июня2004 года

Заболел, валяюсь с простудой. В теле слабость, мысли текут вяло.

С годами начинаешь задумываться о вещах с виду элементарных. Ну, например, что такое красота? Почему яркий закат, картина мастера, лицо молодой женщины нередко поражают в самое сердце? В чём тут секрет?

Я даже не поленился достать с верхней полки Большую Советскую энциклопедию, чтобы посмотреть, как учёные определили это слово. И что же?

Нет его в энциклопедии! Нет красоты в главном нашем справочнике. Придётся определять самому.