Размышления о жизни и счастье

В 1820 году поэт за стихотворение "Вольность" был сослан в Кишинёв под наблюдение генерала Инзова. Но в сентябре этого года в имении Давыдовых он попадает в общество будущих декабристов М Орлова, И. Якушкина, В. Давыдова. Политические дебаты вызывают в поэте надежды на скорые революционные перемены. Пушкин, полагая, что попал на заседания тайного общества, испытывает возбуждение с общей гиперактивностью, пограничной с психопатией. Однако друзья, оберегая поэта, объявили ему, что их беседы о возможности создания тайного общества в России были всего лишь шуткой. Это известие привело поэта в состояние горького разочарования. "Я никогда не был так несчастлив, как теперь, — пишет он, — я уже видел свою жизнь облагороженной, и всё это была только злая шутка".

У Пушкина начался период длительной депрессии. В 1823 году поэта перевели в Одессу под начало генерал-губернатора М.С.Воронцова, видящего в Пушкине только мелкого чиновника. Это оскорбляло самолюбие поэта. Он нервничал и метался. Поэтому одесский период — это время бесконечных скандалов. Пушкин почти каждый день дерется на дуэли.

Ссылка в родовое имение матери Михайловское на время успокоила нервы поэта. Общение с природой, новые знакомства, общение с любимой нянюшкой Ариной Родионовной способствовало его творчеству. Однако в 1825 году — снова приступ глубокой депрессии.

В 1826-м Пушкин вызывает на дуэль графа Федора Толстого (Американца). В Кишиневе он вызвал на дуэль сразу двух полковников — Орлова и Алексеева, в 1828 году — графа Сологуба. И это — далеко не полный список пушкинский дуэльных историй.

В творческом ключе Пушкин страдал сезонной гипоманиакальностью. "Кидаюсь и мечусь во все стороны, как угорелая кошка, — пишет он сестре. — Чувствую — идет весна проклятая".

А осенью — снова творческий подъем.

И мысли в голове волнуются в отваге,

И рифмы легкие навстречу им бегут,

И пальцы просятся к перу, перо — к бумаге,

Минута — и стихи свободно потекут.

Мы называем подобное состояние вдохновением, а психиатры — аффектом.

Анализируя родословную Пушкина, Е.Н.Каменева указывает, что дядя и отец поэта, а также его брат и сестра страдали артризмом, то есть болями в суставах.

Писатель В.В.Вересаев, всю жизнь собиравший материалы о семействе Пушкиных, пишет: "Порасстроилось здоровье Василия Львовича. Он еле двигается от подагры, его мучившей".

Суставы страдают и от ревматизма, но это заболевание не передается по наследству. Подагра же прослеживается у восьми членов пушкинского рода, так что мы можем смело предполагать, что и у Пушкина была гиперурикемия.

Горячий нрав поэта подтверждается и наследственностью: прадед поэта, Александр Петрович Пушкин, в приступе сумасшествия задушил свою жену во время родов.

(Важная деталь: жена прадеда Александра Сергеевича Пушкина была сестрой жены прапрадеда Льва Николаевича Толстого по матери — урожденная Головина. Получается, что оба гения русской словесности имеют некоторую долю общих генов.)

Дед Пушкина, Лев Александрович, заподозрив, что жена изменяет ему с учителем детей, повесил учителя-француза на своем дворе, а жену уморил в заточении.

Он женился вторично на Чичериной — родственнице юриста и философа Бориса Николаевича Чичерина.

От брака Льва Александровича с Чичериной происходят отец и дядя поэта — Сергей Львович и Василий Львович. Отца поэта Каменева считает "душевно больным".

Прадед Пушкина по матери, знаменитый арап Петра Великого Абрам Ганнибал, был очень талантлив и работоспособен, но страдал сменами настроения, был вспыльчив и жесток.

Дед Пушкина по материнской линии, Осип Ганнибал, был "сорвиголова и ужас семьи" — беспутный, несдержанный, вспыльчивый.

Мать Пушкина, Надежда Осиповна, отличалась "порывистым, необузданным нравом", была деспотичной и капризной женщиной. От гнева и требовательности она часто переходила к полной апатии и равнодушию.

Циклоидом Каменева называет самого Пушкина, его сына Александра и одного из внуков, покончившего с собой из-за измены невесты.

Вообще в роду Пушкиных было немало несчастных браков. Четыре из них закончились смертельным исходом.

"По обеим линиям, — пишет исследовательница, — нам бросаются в глаза элементы, входящие в состав маниакально-депрессивного расположения".

Если в пушкинском роде мы обнаруживаем одного гения, то в толстовском — уже несколько человек по своим деяниям являются исключительно талантливыми людьми. Кто же это?

Прежде всего — Петр Андреевич Толстой, тот самый, который выманил царевича Алексея, поклявшись на Евангелии, что Петр I его простит.

Толстой два года изучал морское дело в Италии, потом стал дипломатом в Константинополе. От Петра I на подкуп чиновников Порты он получил 200 000 червонцев, часть которых утаил. Своего секретаря, который донес об утайке, Толстой отравил.

После казни царевича Алексея царь пожаловал ему орден Андрея Первозванного, но при этом сказал: "Голова, голова, кабы ни так умна ты была, давно бы отрубить тебя велел!"