Размышлялки IV. Про жизнь, закаты, паром и человеческие отношения

И всё, что меня окружало, преображалось волшебным образом. Стёкла домов сияли золотыми и красными отблесками, лес, заборы и трава становились более чёткими и контрастными. Всё принимало теплый желтоватый, или даже слегка оранжевый оттенок и становилось добрым, близким и уютным.

А если на небе были облака! Солнце перекрашивало белые облака в серо – фиолетовые и помещало их в блестящие золотые рамки, а, чтобы картина не казалась удручающей, раскрашивало это серое поле алыми мазками. И постоянно меняло расцветку и форму облаков. Иногда развеивая их без следа, а, иногда, собирая к себе, чтобы укрыться ими как пуховым стёганым одеялом. Укрываясь облаками, солнце иногда подглядывало через щелочки, острыми яркими лучиками.

В какую бы сторону не нёс ветер облака, всё равно, казалось, что они идут, повинуясь не ветру, а солнцу. Такое оно было притягивающее и давало такую мощную перспективу, что сомнений даже не возникало – оно главное.

Закаты всегда выглядели неторопливыми, бесповоротными, какими-то очень опытными, знающими жизнь и умеющими ярко показать гармоничное величие, разнообразие, неповторимость и красоту природы, в отличие от долгих, а потом быстрых, но всегда однообразных восходов, которые, после восхода солнца, почти сразу же переходили в день.

Закаты были дольше, разнообразней, ярче, и ночь наступала, почти сразу, после захода солнца.

2006

О пароме и человеческих отношениях

После семидневного путешествия по бескрайним просторам нашей страны, в раскалённых до + 32⁰С вагонах, я с детьми вышел на станции Ванино. Дальше нам предстояло короткое морское путешествие на пароме. Покачивающаяся палуба, морские просторы, свежий ветер, чайки, каюта… Всё это испарилось, как только мы вошли в зал ожидания морпорта. Все сидячие места были заняты, люди сидели везде – на скамейках, чемоданах, подоконниках, батареях, корточках. А кассу закрывала устало – молчаливая толпа. Все ждали парома.

Какой-то опытный активист из свежеприбывших тут же стал записывать очередь. Я записался далеко не первым.

Узнав у толпы, что люди приехали ещё трое суток назад, я сник. Стремительный рост паники во мне, прервал вопрос сына «Папа – это надолго? Мы сегодня не уедем?» «Не беспокойся, конечно – уедем!» сказал я и, снабдив детей купленными на перроне пирожками, стал просачиваться в толпу.

Осторожно преодолевая вяло-усталое сопротивление толпы, я добрался до окна кассы.

Билеты начнут продавать, только когда подойдёт паром, количество свободных мест сообщит капитан, все ближайшие паромы заняты новобранцами, которых МО отправляет на Сахалин, можно попасть на паром, если отдать милиционеру или кассиру документы с двойной суммой – эту лавину информации я получил, прислушиваясь к ропоту толпы.

«Подходит паром!». Эта новость заставила толпу на некоторое время забыть усталость и, помня о наличии списков очереди, все же плотнее прижаться к кассе.

Тут же появился милиционер, который, делая вид, что призывает к порядку, провоцировал толпу на обратное. Толпа истерично-возмущенно выкрикивала, что-то просяще – обидное. Сулила всем работникам морпорта пережить тоже самое. Умоляла, угрожала, изредка слегка уменьшась за счёт упавших в обморок или глотающих успокоительные таблетки. А над толпой (морально) возвышался милиционер и, разжигая всё дальше и дальше её негодование, готов был в любой момент вызвать усиленный наряд.

Вдруг из толпы уверенно проявилась женщина, утверждавшая, что она сотрудник МЧС и, не далее, как в феврале этого года, сам МИНИСТР, собственноручно вручил ей медаль. Она не позволит издеваться над народом и призовёт правительство (города, края, России) или своё министерство, выручить людей, попавших в такую беду. Нет, документов о работе в МЧС у неё не было – она же в отпуске. Но она сейчас же пойдет в Администрацию города, и всё обязательно решит и всех спасёт.

В это время, пока основная часть толпы участвовала в импровизированном митинге, я бдительно охранял окошко кассы, от поползновений желающих уехать за любую цену.

Работать пришлось на два фронта, потому что кассир тоже пыталась удовлетворить желающих не только купить билет, но и поделиться с ней. Сдержав напор и, не допустив встречи двух фронтов – кассира и взяткодателей, решимости и непреклонности мне придавало желание не остаться на следующий паром и отсутствие свободных денег на взятку, я приступил к организации живой очереди, с учётом ранее написанных списков.