Разоренное гнездо

– Значит, Рита все-таки твоя сообщница? Это она сказала тебе, что я уехал в Соловьи?

– Нет, как ни странно, это я узнал от мамы, – объяснил брат, – она спросила, как я себя чувствую, нет ли симптомов вируса, сообщила, что ты изолировался на даче. А Ритка… Какая она сообщница? Она трусиха, у нее никогда не хватило бы духу. Она на поступок не способна.

– Ладно, братишка, я устал, пора заканчивать, – тяжело выдохнул я.

Виталик молча уставился на меня, принимая решение.

– Можешь не сверкать глазами в мою сторону, – вздохнул я, – все, что происходило в этой комнате, в том числе и наш разговор, записано на видео, и весь материал в режиме онлайн поступает в частное детективное агентство. Ребята сидят в машине поблизости в ожидании наступления опасного момента, следователя уже давно проинформировали, материала и сейчас уже вполне достаточно. Даже то, что происходило в темноте, записано, я в их технике не разбираюсь, что-то там с инфракрасным излучением… В общем, современная техника, хорошая. А уж когда свет появился, сам понимаешь. Что ты на меня так смотришь? Я же не ты: нажимать на курок – это не мой репертуар, я не прибегаю к помощи оружия, привык действовать только законными способами, а другого ты мне не оставил. Так что посмейся в последний раз над детским маскарадом, и будем заканчивать.

Я не успел среагировать мгновенно, замешкался на одну долю секунды, в течение которой Виталий прыгнул на меня и сбил с ног точным ударом кулака в висок. В глазах сразу потемнело, и я потерял сознание.

Когда я пришел в себя, брат уже был в наручниках. Кто-то положил мне на голову влажное полотенце, я попробовал шевельнуться, но накатила тошнота, и я снова провалился в небытие. Когда я очнулся во второй раз, метросексуальный следователь уже сидел за обеденным столом и писал протокол. Я был так счастлив его видеть, что даже жалобно заскулил со своего дивана. Частный детектив предупредил меня, что в случае, если мне будет угрожать реальная опасность, нападающий, если таковой посетит мое убежище, будет задержан, а если в ходе просмотра видеозаписи вскроется информация о готовящемся или уже совершенном преступлении, сыщики будут обязаны сообщить в органы правопорядка, и я сразу дал им координаты следователя, который ведет дело об убийстве Алекса. Когда мой брат обрушил биту на многострадальное чучело, они приняли решение о том, что звонить – самое время.

– Мы бы и так задержали вашего брата, Евгений Петрович, – сообщил мне Артур Анатольевич, пребывающий, видимо, в превосходном настроении. – Вы облегчили нам задачу, но спасибо я вам не скажу – мы не поощряем самодеятельности. И вообще, скажите спасибо, что я сегодня дежурю. Человек, который не в курсе предшествовавших событий, мог бы истолковать случившееся как-то иначе.

– Что ж вы ждали, пока я займусь этой самодеятельность? Почему не задерживали, если у вас были основания?

– Ждали баллистическую экспертизу, а потом устанавливали круг лиц, которые могли иметь отношение к данному оружию.

– Так ведь оружия на месте преступления не было. – Я начинал приходить в себя.

– И не надо, – весело заметил следак, – пуля-то осталась, по ней удалось установить, из какого пистолета она была выпущена. Оружие имело свою криминальную историю.

– Из него уже кто-то был убит? – спросил я.

– Этот пистолет табельный, он числился за сотрудником правоохранительных органов, – охотно отозвался следователь, – первый раз из него стреляли при задержании преступника в 2010 году, тогда было проведено служебное расследование, и применение оружия было признано законным. Тогда же была проведена баллистическая экспертиза, и остались подробнейшие характеристики этого конкретного ствола. Второй раз пистолет применялся несколько лет назад, никто не был убит, но один человек получил ранение. Тогда имел место конфликт между сотрудниками правопорядка и представителями одной этнической диаспоры, а пистолет числился уже за другим сотрудником, который заявил о том, что его якобы украли. Он был на подозрении у следствия, но пистолета при нем не нашли, и алиби у него было железное. Мы стали проверять, оказалось, что это алиби тогда ему дал Виталий Петрович, ваш брат. В каком году появился у вас этот пистолет?

– Не помню, – честно ответил я, – спросите у Виталия Петровича, он принес его в дом.

– Хрен вам, – буркнул со своего стула Виталий, и его красивое лицо скривилось в гримасе отвращения, – ни о каком пистолете я понятия не имею. Мало ли что я тут плел ради того, что бы подразнить брата. И вообще, я пьян, за свои слова не отвечаю.

– Очень может быть, – согласился следователь, – однако нахождение пистолета в руинах дома, предназначенного под снос, мы проверим. Аккуратнее надо было быть, Виталлий Петрович, оружие, на котором кровь, прятать нельзя. И уж тем более не надо было никому об этом рассказывать, даже если вы не рассчитывали оставлять вашего брата в живых. А вас за хранение накажут, Евгений Петрович, – сообщил следователь, не переставая что-то писать, – может быть, не так строго, но все же.

– Наказывайте, – согласился я.