Разоренное гнездо

Иногда мы забегали на ходу и в другие пивнушки, но все это было не то и уже почти совсем стерлось из памяти. А вот игру нашу я помню отлично, она заключалась в следующем. Как только мы обустраивались за столиком, начинали представлять, что бы мы сделали, будучи хозяевами данного заведения. Я предлагал меню, Борька – интерьер. В другой раз мы менялись ролями. Я даже помню тот вечер, когда я впервые осознал, что не просто играю…

Мы зашли в «Гномик», когда занятия уже закончились, а никаких романтических перспектив на ближайший вечер ни у кого из нас не имелось. Мы были не просто голодны, мы находились на грани обморока, потому что за весь день, проведенный в своем политехе, не удовлетворили изнывающие желудки ни одной хоть сколько-нибудь внушительной крошкой. Никаким фастфудом в те времена еще и не пахло, а шоколадки из ближайшего киоска не входили в наш с Борькой рацион. От терпкого духа копченой рыбы и пива у меня закружилась голова, друг не стал ждать, пока мы устроимся за столиком, обнял официантку, которая давно нас знала по именам, и попросил принести пива, хлеба и мойвы. Так мы рассчитывали утолить первый голод, а уж после первой кружки заказать сытные, сочные шашлычки. Когда официантка, которую я уже, конечно, не помню по имени, принесла по кружке и тарелку душистой жирной рыбы, мы включились в игру. В тот день меню придумывал я, мой друг предлагал интерьер.

Борькина концепция заведения выглядела так: все отмыть и отчистить, чтобы не было и намека на прошлые запахи. А вот деревянную мебель оставить, но, разумеется, новую, сделанную на заказ. На стенах развесить рыцарские гербы и щиты. Тогда мы еще не бывали за границей, не представляли себе, что такое чешские или, скажем, баварские рестораны, но мысли у моего товарища текли именно в этом направлении.

– Отсюда нужно убрать мойву и всю эту дурацкую скумбрию, – мечтательно заявил я, – здесь надо подавать жареные свиные ребрышки. Возможно, с картофельным пюре.

– Да уж, мойва воняет, от нее руки потом не отмоешь, – согласился Борька, открутив башку у рыбки и с наслаждением выдавливая из ее нутра весьма аппетитную икру, – это не для приличных людей. Не для ресторана.

– А вот если ту же рыбку положить на ржаной хлебушек, – продолжил я, – предварительно ее разделать, отделить хвост и голову… в общем, соорудить бутерброд, то будет совсем другое дело.

Помню, я даже наглядно показал, что имею в виду: вот он – квадратный кусок хлеба. А вот на нем рыбка… а вот тут, в уголке, икра, как украшение и весь цимес всего бутерброда. Выглядело весьма аппетитно.

Тогда я еще не знал, что через несколько лет на месте «Гномика» возникнет ресторан чешской кухни «Крумлов», и панно с пухлым гномом на входе заменит вид этого прелестного чешского городка. Ни одна из стен, ни одна плитка пола не сохранит и толики того запаха мойвы, который казался неистребимым на веки вечные. Что на кухне станут варить раков, жарить карпов и запекать утку с яблоками. И что свежее чешское пиво из бочек будет здесь так же популярно, как и «Бехеровка», ставшая едва ли не визитной карточкой заведения. И главное, что хозяином всего этого великолепия буду я.

Наши с другом попытки осуществить студенческие мечты совпали с окончанием пятого курса. Ни я, ни Борис не горели желанием работать по специальности. Если мой друг хотя бы на ранних периодах студенчества еще видел себя инженером и интерес к выбранной профессии у него ослабевал постепенно, то у меня его не было никогда. И в тот момент, когда я, как порядочный и послушный мальчик, защитил диплом, тем самым отдав родителям свой сыновний долг, я уже твердо знал, что ни на какое предприятие я работать не пойду. Шли 90-е, жизнь в то время стремительно менялась, все переворачивалось с ног на голову, рушились идеалы наших родителей, молниеносно и непонятно в какую сторону менялось государственное устройство. Было одновременно и страшно, и весело, и непредсказуемо. Несбыточные мечты могли в любой момент стать реальностью. А стабильность могла в одну секунду превратиться в прах. Все друг друга обманывали. Верхушка дурила народ, люди – друг друга. Все пытались урвать свой кусок, верить нельзя было никому. На этом фоне всеобщей головокружительной гонки за золотым тельцом нам с Борькой выпал шанс.