Разорванная пара

Прямо сейчас. Раздеру к чертям собачьим на этом любовном лежбище, провонявшем похотью. В мозгу картины пролетают одна развратнее другой, и с каждым мигом градус моего бешенства все выше.

— Рус, не смей! — Кирилл сжал мое плечо, сильно, до боли, пытаясь оттащить в сторону.

— Отвали, — дернулся, скидывая с себя его руку.

— Центр города, Руслан. Очнись! Проблем хочешь? Засветиться решил?

Мне плевать! Зверь свирепо рвется наружу, наказать за предательство.

Херово так, что сводит внутри, кишки в узел и по венам раскаленная лава, прожигающая все на своем пути.

Кое-как сдержался, не потому что испугался, а потому что, сука, дрогнуло! В груди дрогнуло при мысли, что вред ей могу причинить! Той, которую люблю, не смотря на то, что предала.

Склонившись, тряхнул за плечо грубо, бесцеремонно, и прикосновения к ее коже обожгло. Всюду запах чужой.

— Подъем! — прорычал, сам не узнавая свой голос. Хриплый, надломленный, нечеловечий.

Таня сонно заворчала, потянулась сладко и глаза еле приоткрыла.

Увидев меня улыбнулась, такая сонная, теплая, что чуть не сдох, от раздирающих эмоций. Сердце в груди грохотало как безумное, балансировал на грани, еле сдерживаясь. Кулаки сжимал, чтоб не сорваться.

Взглядом мазнула по сторонам и улыбка стремительно начала меркнуть.

Что, любимая, чувствуешь приближающийся Армагеддон? Дошло, что облажалась?

Смотрю на нее, не моргая, взглядом убивая, еле удерживая себя, что бы за горло не схватить.

Сука!

— Руслан? — в голосе дрожащие нотки паники.

— Да, милая, он самый. Соскучилась? — с убийственной нежностью, от которой она бледнеет пуще прежнего и начинает трястись, словно лист осиновый на ветру.

Жена попробовала сесть, и одеяло сползло вниз, открывая взору голую грудь. Таня только охнула, хватаясь за край и натягивая на себя тряпку.

Дышала, словно заяц загнанный, бешено жилка пульсировала на шее, взгляд безумный метался из стороны в сторону.

— Как, — голос сорвался. Заткнулась, нервно губы облизав.

— Как нашел тебя? — любезно подсказал вопрос.

Она не ответила, смотрела на меня во все глаза, отчаянно, испуганно, понимая, что все, конец. Что не выкрутится. Что безвозвратно похерила образ светлой преданной девочки.

Сжалась вся под моим взглядом, затрепетала.

— Где этот м*дак? — его буду закапывать с особой жестокостью, за то, что посмел посягнул на мое!

Она лишь головой замотала судорожно, всхлипнув громко:

— Руслан…

— Я задал вопрос! — склонился к ней так быстро, что с криком отшатнулась в сторону. За волосы ухватив, к себе дернул, притягивая вплотную. Глаза в глаза.

Тонул в ней, помирая, на губы алые, припухшие смотрел, и отвращение затапливало. Оттолкнул от себя, не в силах терпеть чужой запах.

— Не слышу ответа!

Она снова всхлипнула, прижала ладонь ко рту и по щекам слезы побежали.

Я должен проникнуться? Расчувствоваться и сказать «все хорошо, милая? Все просто з**бись!» Этого она от меня ждет, закатывая дешевый спектакль?

— Проверь все, — приказал Кириллу, не оборачиваясь, — найди мне этого смертника. А ты встала, живо!

Дернул одеяло, отбросив его в сторону, на пол, словно оно заразное было.

— Пожалуйста, — прошептала она, пытаясь прикрыться, бросая беспомощный взгляд на Кирилла.

— Не беси меня! — прорычал и волк внутри дернулся, обнажая клыки, его ярость еще сильнее моей. Зверь не прощает предательства. Никогда!

— Я все объясню, — проблеяла жена, с надеждой взглянув на меня, — пожалуйста.

— Конечно, любимая. Объяснишь, — склонился к ней, — но чуть позже. А пока заткнись, иначе я за себя не ручаюсь. Подъем.

Схватив под локоть, грубо стащил с кровати. Татьяна, залившись пунцовой краской, пыталась прикрыться. От меня, от Кирилла, с равнодушием смотрящего в сторону. Показное спокойствие, я чувствовал, как его буквально колотило изнутри, как сдерживался из последних сил. Он был солидарен с моим зверем.

Никто не прощает предательства!

— У тебя минута. Время пошло! Не успеешь — голой потащу.

Таня еще больше сжалась, чувствуя, что не шучу, и бросилась одежду с пола собирать.

Скомканное платье с пола подхватила, путаясь, натянула через голову, дрожащими руками волосы в пучок собрала. А у меня взгляд все к кровати расхристанной возвращался. Невыносимо.

Как сдержался — сам не знаю, только за запястье схватил со всей дури и за собой к выходу потащил.

— Ключи! — рявкнул Кириллу, и тот беспрекословно послушался, отдал связку и отступил в сторону.



* * *

В машине Таня забилась в самый уголок, обхватила себя руками и на меня то и дело взгляды жалобные бросала.

Так и хотелось заорать: отвернись! Отвернись от меня, мать твою! Пока не убил на хер!

Вслух ничего не сказал, опять побоялся сорваться. Дышал через раз, потому что в салоне вонь чужая душила. Нажав кнопку, стекло тонированное опустил, жадно втягивая воздух, надеясь, что отпустит.

Не отпускало. С каждым мигом все хуже. Таня, рот рукой зажала, слезы молча глотая. И это бесило еще больше. Не люблю женские слезы, особенно в исполнении хитрых шлюх.

Всю дорогу молча, на грани, боясь, что неосторожное слово ураган спровоцирует.