Разорванная пара

Впился взглядом, пытаясь проникнуть внутрь, окунуться в ее внутренний мир, разложить все по полочкам. Никакого отклика. Лишь пустота, липкая, неестественно холодная, словно ампутировали важный орган, часть души.

Метался по закуткам ее сознания, пытаясь найти хотя бы след присутствия волчицы, хоть ее легкую тень.

Ничего. пусто. Будто никогда и не было. Аж жутко стало.

— Тань, мне надо обернуться, — наконец произнес, недовольно выдыхая, — в волчьем обличье моя воля сильнее.

Она задрожала, и взгляд затравленно заметался по сторонам. Ей было страшно. Моя пара боялась моего волка. Кто бы знал, как меня трясло от этого.

Еле сдержался, чтобы притянуть ее к себе. Нельзя. Она только сделала шаг навстречу мне, как человеку, крохотный шаг, и я не должен держать под контролем свои порывы. К тому же Таня ни разу с момента возвращения не видела моего волка, и едва речь о нем заходила, девушка отстранялась, закрывалась.

Нам нужно еще время. До хрена времени!

Татьяна, собрав свою смелость в кулак, кивнула, соглашаясь на мое обращение. Нервно облизала губы, и еле сдержалась, чтобы не пустится на утек.

Ничего! Потерпит! Надо волчицу возвращать, а потом пусть бегает сколько захочет. Я с радостью составлю ей компанию.

По мягкой траве бесшумно отступи от нее на несколько шагов и перекинулся в волка, тут де замерев на одном месте, давая ей время привыкнуть.

Даже во тьме заметно, как она побелела, как глаза наполнились неприкрытым страхом.

Млять. Млять. Млять.

Да почему же так оно все вышло???

Шагнул к ней осторожно, но остановился, заметив, как она отшатнулась в сторону, едва не запутавшись в густых зарослях.

Она не понимала меня, не чувствовала! Проклятье.

Предупреждающе заворчал, требуя повиновения.

Девушка замерла. Внутри бывшей жены шла нешуточная борьба. Ее трясло, подмывало сбежать от меня подальше, но моя девочка взяла себя в руки, собралась и, сжав кулаки, прямо посмотрела в мою сторону. Бледная, перепуганная, но решительная.

Мягко переступая лапами, подошел к ней вплотную, потянулся к подрагивающей руке, ткнувшись в нее носом, пытаясь подбодрить. Она шумно вздохнула.

Страх… Меня сводил с ума ее страх. Он резал по нервам, на живую.

Надо возвращать прежнюю Таню, возвращать грифельную волчицу. Возвращать все на свои места.

Подняв голову, заглянул прямо в любимые глаза, на дне которых сверкали слезы.

Мы справимся.

Настойчиво ринулся вглубь, подавляя, заставляя замереть по стойке смирно, не дышать, не шевелиться, полностью отдать себя в мое распоряжение.

Она ойкнула сдавленно, почувствовав мое вмешательство, судорожно вдохнула.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Дыши, Таня, дыши. Остальное сделаю я.

Вихрем пронесся по сознанию, легко касаясь воспоминаний, эмоций. Все не то. Нет и следа волчицы. Не понимаю. Не могла же она исчезнуть по-настоящему? Я не верю в это.

Проверил еще раз и еще, все глубже погружаясь в ее сознания. Мир вокруг исчез, осталась только она, ее переживания. Я чувствовал ее обиду за изгнание, обиду на всех нас, на меня, захлебывался ее болью. Тоска из ее воспоминаний давила неподъемным грузом, но я искал, настойчиво, упорно. Ходил кругами, пытаясь найти следы.

И когда уже готов был отступить, заметил будто тьма в клубится в стороне. Стена из черного тумана, не пропускающая дальше. Ударил. Один раз, второй, третий, надавил, пытаясь проникнуть за нее. Пелена не поддавалась, прогибалась, трепетала, гудела от напряжения, но оставалась на месте.

Волк яростно вцепился в нее, разрывая на куски, раздирая ее когтями, зубами. Слышал, как застонала Татьяна, но не остановился, не отступил. Сейчас нельзя этого делать, только хуже станет. Я это знал, чувствовал, упорно прорываясь вперед до тех пор, пока черная стена не дрогнула, и не отступила перед моей волей.

Присутствие волчицы почувствовал сразу. Притаилась во тьме, напряженно меня разглядывая.

— Выходи! — прорычал, не сдерживаясь.

В ответ тоже рычание. Недовольное, злое. Плевать!

— Выходи! — приказ, холодный, не терпящий возражения, подминающий под себя. Она сопротивлялась. Чувствовал, как билась, пытаясь противостоять моей воле. Только это невозможно.

Я прайм. Сильнее ее. Сильнее любого альфы, что попадет на пути. Моя воля абсолютна. У нее нет шансов победить.

— Выходи! — моя власть расходилась, как круги по воде, заставляя трепетать все в округе. Даже птицы с деревьев испуганно взметнулись в ночное небо, стремясь оказаться как можно дальше. Зверье дикое затаилось, пытаясь укрыться от меня. Все оборотни в округе поддали хвосты, припадая к земле.

Графитовая волчица тоже склонилась, подаваясь навстречу, недовольно скаля зубы. Я тянул ее за собой, тянул на поверхность, не давая снова отступить, спрятаться в том укромном месте, где она отсиживалась весь прошедший год.

Последний рывок. Сильный, отчаянный, и все встало на свои места. Я чувствовал, как сущность Татьяны и волчицы переплелись, снова становясь единым целым.

Девушка, что стояла передо мной с диким криком упала на колени, а я отступил назад, наблюдая за ней.