Разорванная пара

– Все разошлись, живо! – прорычал, окинув бешеным взглядом соплеменников, которые тут же начали расходиться, смущенно отводя глаза в сторону, и вид у них был такой растерянный, придавленный. Они тайком переглядывались между собой, молча, опасаясь моего гнева.

– Отвезти ее в Синеборье, – просипел, скидывая с себя руки Кирилла, – бросить ее в подвал! Не убивать! Я хочу знать все! Каждое имя! Каждую фамилию!

Кирилл лишь кивнул и, нагнувшись к ней, подхватил под локоть, грубо вздергивая вверх безумно хохотавшую женщину. Полы халата распахнулись, являя миру дряблое тело в застиранном белье, но она даже не обратила на это внимания. Не было сил на это смотреть, поэтому, резко развернувшись, бросился в дом. Сбежал. Кир за моей спиной отдавал распоряжения подоспевшим бледным как смерть охранникам. Ворвавшись в гостиную, не мог больше сдерживаться. Перекинувшись, начал крушить все, что попадалось на пути, бросался на стену, грыз, обдирая зубы. Что угодно лишь бы заглушить тот ад, что полыхал в душе. Думал до этого, что мне хреново? Ничего подобного – то был легкий дискомфорт по сравнению с нынешним ужасом. Словно кожу содрали живьем, бросив в чан с серной кислотой.

Я сам все сделал! Сам! Не разобравшись, не проверив! Повелся на происки безумной карги! Черт с ним – со мной! Что тогда чувствовала Татьяна, когда вместо поддержки получила мою ярость? Лютую, неприкрытую. Я старался сделать ей как можно больнее, чтобы заглушить свою собственную боль.

– Руслан! – от дверей послышался настороженный голос беты. Он смотрел на погром, что я учинил, на руины, в которые превратил гостиную. Пристально наблюдал за каждым моим движением, зная, что в таком состоянии я опасен для окружающих, в том числе и для него. – Прекращай! Этим, – обвел комнату рукой, – ты делу не поможешь. Мы все виноваты. Никто ей не поверил, никто не поддержал, вся стая от нее отвернулась, никто не сомневался в ее виновности.

Бедная моя! Как же ей было страшно, одиноко, больно… Все были на моей стороне, и никого рядом с ней.

– Надо что-то делать. Нет времени на сожаления, на самобичевание.

Нет времени?! Его давно нет, как и меня самого. Уже целый год. С тех пор, как сотворил жуткую ошибку, за которую пришлось дорого расплачиваться, и не мне. Но Кир прав. Некогда. Надо исправлять хоть что-то. Внутри зашлось от отчаяния. Что исправлять? Я для нее превратился в чудовище, в безжалостного равнодушного палача, которого не интересует правда. Кое-как обернулся обратно, замер посреди комнаты, пытаясь отдышаться, взять своего зверя под контроль. Сейчас нельзя идти у него на поводу.

– Я поеду в Синеборье сам. Мне нужны ответы на все вопросы. – я намеревался сам все из нее вытрясти, как прайм, чтобы не терять время на долгие расспросы, – а ты… найди ее.

– Это несложно, но что дальше?

– Привези ее.

– Как я это сделаю, Руслан? – мрачно поинтересовался он. – Таня не захочет сюда возвращаться. Не захочет видеть никого из нас… особенно тебя.

Он прав. Тысячу раз прав. Но отступить не могу.

– Вези!

– Предлагаешь силу применить? Опять?

– Вези, Кирюх. Как хочешь вези, – выдохнул, с силой сжав переносицу, потому что голова гудела, – главное – доставь ее сюда, а дальше – мое дело.

Я поручал ему это дело, потому что никому другому доверить ее не мог. И сам не мог – меня Таня хотела видеть меньше всего.

Он постоял еще немного, флегматично рассматривая учиненный мною беспорядок, потом кивнул:

– Хорошо, – и направился к дверям, – найми кого-нибудь, пусть порядок наведут до нашего приезда. Незачем ей это видеть.

Он ушел, а я стоял посреди руин, которые остались от моего дома, от моей жизни, и пытался понять, что делать дальше. Как исправлять последствия. Сердце бухало как ненормальное, дыхание – словно десяток километров пробежал, и внутри кипело все, бурлило, обжигая ядовитыми парами.

Мать его! Аж затрясло. Вот же суки! У меня не было слов, одни эмоции, от которых сносило крышу. Разрывало от желания ринуться за Таней прямо сейчас, хлопнуться ей в ноги и вымаливать прощение. На коленях готов за ней ползать. Да только кому это нахер надо? Уж точно не грифельной волчице, от которой все отвернулись, которую лично наказывал, зверея от вкуса ее крови.

Этим уродам не удалось заставить меня убить ее, но цели своей они добились. Подыхал, горел в ядовитом пламени, и весь мой мир разлетался в клочья. Бл*дь, ну как так? Какого хрена я повелся, как слюнявая дворняга? Где были мои мозги? Почему и потом ничего не пытался выяснить, когда успокоился?