Разорванная пара

В то утро после ее возвращения – это был последний раз, когда отлучался из дому. Надо было, потому что нашли смертника, сыгравшего меня перед Таней, и я должен был разобраться с ним лично. После этого я забил на все. На все дела, на стаю, на работу. На все положил большой лохматый хрен, не желая ни на миг оставлять Татьяну одну. Мне казалось, стоит выйти за порог, и придется возвращаться в пустой дом. Потому что она уйдет! Не раздумывая, стоит только открыть дверь и отвернуться.

Татьяна не скрывала своего отношения, держась подчеркнуто вежливо и отрешенно, не прятала желание уйти. Смотрела в окно так тоскливо, будто зверь в клетке. Мое присутствие тяготило ее, мучило, но я не мог иначе. Не мог отпустить. Теперь, когда выяснилось, каким дебилом был, что натворил, сколько нашего времени потерял по собственной вине, мне до одури хотелось быть с ней рядом. Каждый миг, каждую секунду.

Да, я – гребаный эгоист, тиран, думающий о своем комфорте, но без нее больше не мог, не хотел. Готов был на все, лишь бы удержать подле себя, лишь бы простила!

Татьяна сторонилась меня, предпочитая большую часть времени проводить в своей комнате, а я еле держался, чтобы не подхватить ее на руки и не отнести к себе, к нам, в нашу спальню. Мне хотелось прикасаться к ней. Сумасшедшая потребность, распарывающая нутро, ломала, выкручивала наизнанку.

В те моменты, когда она выходила из своего убежища, я был готов ходить за ней хвостом, преданно заглядывая в глаза. Господи, какой идиот! Как умудрился довести нашу жизнь до такого абсурда? А самое главное, я реально ничего не мог сделать, чтобы исправить ситуацию! Что-то говорить, обещать? Разве существуют слова, способные изменить прошлое? Пытаться доказать, что больше такого не повторится? А как докажешь? Никак!

Только быть рядом, заново приучать к своему присутствию, которое ее тяготило. День изо дня по крупицам восстанавливать то, что потеряли. Других путей я не видел.

Если она находилась рядом со мной, то всегда была закрыта, застегнута на все пуговицы. Руками себя обхватывала, будто пытаясь защититься, и смотрела в пол, в сторону – куда угодно, но только не на меня.

И еще… Таня старалась не поворачиваться ко мне спиной. Это получалось неосознанно, она даже не замечала этого. Мимо проходила бочком, вполоборота. Черт побери, словами невозможно передать поганое ощущение, возникавшее, когда видел такое. Полное отсутствие доверия, на физическом уровне. Так относятся к диким псам, случайно встреченным в темной подворотне.

Чего я хотел? Радостной встречи? Разговора по душам и быстрого прощения? Теплой улыбки, сияющих глаз? Нет этого. Пусто. Она стала совсем другой. Угрюмой, замкнутой, подозрительной. В ней будто не хватало чего-то, но я никак не мог уловить чего именно. Хотелось самому себе горло перегрызть за то, что сотворил с ней, погасил ту искру, что согревала нас.

Я сделал единственное, что мог в такой ситуации – поставил на нашу связь, надеясь, что она окажется сильнее всего остального, притянет нас друг к другу. Я чувствовал кожей, когда Таня на меня смотрела, думая, что не замечаю этого. Пытливо смотрела, сосредоточенно, пытаясь разобраться в самой себе, пересилить то притяжение, которое неизменно срабатывало, стоило нам оказаться рядом.

В общем, все сложно.

Еще сложнее оказалось со стаей. Здесь просто категорическое «нет». Без сомнений, колебаний, без вежливых улыбок и извинений. Просто нет и все.

И если рядом со мной ее хоть как-то удерживала наша связь, то к стае никакой привязанности не было. Татьяна их вычеркнула из своей жизни и не собиралась делать шаги навстречу. Просто потому, что не нужно ей это. Все они ей не нужны. Поначалу я думал, что это можно как-то перебороть, ведь раньше у нее были неплохие отношения со всеми. Наивный.

Пригласил сестру к нам, с Алисой. Девчонки пришли в наш дом, как две тени, присмиревшие, с поджатыми хвостами, преисполненные сожаления. Они хотели помириться, наладить отношение. А Таня… Она даже не вышла из своей комнаты. Едва узнав, что они пришли, заперлась и никак не реагировала на просьбы спуститься к гостям.

Хотелось бы мне сказать, что моя пара страдала ерундой, что это детское поведение, недостойное взрослой женщины, но не мог. Потому что во всех ее действиях не было наигранности, показухи, только искреннее желание, чтобы ее оставили в покое. И пробить эту стену отчуждения еще сложнее, чем ту, что стояла между нами.

Девчонки были расстроены. Алиса молча шмыгала носом, рассматривая свои дрожащие руки, а Наташка разревелась, как соплячка. Рассказала о том разговоре, что состоялся у нее с Таней накануне катастрофы. Оказывается, именно ее слова стали катализатором, финальным толчком к тому, чтобы Таня ушла. Пи**ц! Едва не прибил ее. Если бы мелкая тогда не влезла, может, и Таня не ушла, может, и меня, м*дака лохматого, не накрыло бы.

Хотя… Все это ерунда. Никто не виноват в том, что случилось в лесу. Только я.