Разорванная цепь

Вот и сейчас, как только они зашли в ресторанчик, разделись, Павел направился к одному из своих самых любимых столиков в углу заведения, столику на двоих под зеленым абажуром, свисающим с потолка. Официант появился незамедлительно, сообразил, что обстановку стоит обинтимить: приглушил свет, принес две свечи, зажег их, принял заказ, а еще через мгновение на столе оказалась ваза, в которую удобно лег букет цветов.

– Что будешь заказывать?

Люда смотрела в меню и на цены.

– Тут все так дор’ого…

– А ты не обращай на это никакого внимания. Лучше подумай о том, что тебе хочется.

– А я могу заказать, как мне хочется? Я ведь пр’едупр’еждала, что безумно хочу есть?

– А зачем стесняться?

– Очень мило с твоей стор’оны.

Павел вычитал все, что хотел, как раз к столику подрулил официант.

– Еще минуточку, может, начни пер’вым. – предложила Людмила.

– Тогда мне уху, фирменную рыбу, только попроси, чтобы она была не слишком острой, салат «Царское село».

– А что будешь пить? – Люда поинтересовалась, чуть высунувшись из-за меню.

– Да, забыл… водка.

– А вы уже определились?

– А какая водка? – тут же поинтересовалась Людмила.

– Я в курсе. – ответил официант, чем привел девушку в состояние немого восторга.

– Так… я буду… солянку, салат «Цезар’», кар’тошку по-селянски, мясо – вот это какое мясо? – и девушка ткнула пальчиком в меню, заставив официанта согнуться почти пополам.

– Это наше фирменное, очень рекомендую.

– Присоединяюсь. Бери – не пожалеешь. – посоветовал Павел.

– Тогда еще мар’тини. – скромно добавила Людмила.

– Двойной? Белый? – уточнил официант.

– Ну да, что там цер’емониться.

– С чаем или кофе определимся позже.

– Слушай, скажи, почему ты так мало кушаешь? Нет, то что это пр’авильная еда, я поняла, но мужчина должен много кушать.

– Почему?

– Мне так кажется. Все мужчины едят много. Они так устр’оены. У них такая физиология.

– Значит у меня совсем не такая физиология. Понимаешь, я ем ровно столько, сколько хочу, а когда не хочу, то не стесняюсь оставить на тарелке даже нетронутую еду.

– Как я тебе завидую. Я когда ем, остановиться пр’осто не могу. Останавливаюсь потом, когда утр’ом встаю на весы.

– Кстати, хотел спросит, ты пьешь исключительно мартини?

– Отчего же? Я и водку пью, вино не слишком люблю. Иногда коньяк, если он хороший. Но когда есть возможность выпить маар’тини, то почему бы и нет?

– Бланко?

– Ну да, он у нас самый р’аспр’острррраненный.

Тут как раз принесли еду. Люда попробовала салат и удовлетворенно хмыкнула.

– Ну вот, тут салат «Цезар’ь» именно такой, какой должен быть на самом деле. Обожаю именно этот салат.

– Я заметил.

– Скажи, а почему ты со мной заговор’ил в метро? Хотя нет, скажи лучше, почему ты мне позвонил сегодня, почему?

– Ну, внешне ты мне понравилась – это раз.

– Я заметила, да…

– Кроме того у тебя нет этого противного тягучего московского акцента. А это самый большой плюс, который может быть у девушки.

Павел улыбнулся. Он вел вполне светскую беседу с девушкой, в уютном ресторане, который не был самым лучшим местом его пребывания. Если кто-то отслеживал его связи, то к этому ресторану могли тоже добраться. Но Павел плевал на все догмы, и это ему помогало. Его так долго пасли в привычных для него местах, чтобы убедиться, что он их старательно избегает, а тут еще эта история в метро и его сумка, которую преследователи, несомненно, нашли среди всего того хаоса. Все это должно было играть, и играло в пользу преследуемого, но Павел прекрасно понимал, что фора вот-вот закончится. И что ему обязательно надо будет оказаться в надежном убежище, где есть возможность спокойно переждать, желательно, подальше от Москвы. Хотя на Украину возвращаться не стоит – думается, на пропускных пунктах его будут отлавливать. Они это умеют, конечно, не вериться, что господин Аликперов и таможню под собой держит, настолько тесно, чтобы его искали по ориентировкам, но кто его знает? Проверять правоту последнего высказывания пока не хотелось.

Павел настоятельно обдумывал планы спасения: ему нужны были деньги – в достаточном количестве, новые документы и возможность выбраться за границу России.

Но самое главное, ему нужно было надежное убежище и запас времени. Достаточный для того, чтобы осуществить программу спасения.

Людмила улыбнулась в ответ.

– Моя мама учительница р’усского языка. Я пр’осто обязана была говор’ить без акцента. Кр’оме того, я не кор’енная москвичка. Я из Егор’ьевска.

– Вот как?

– Это р’айонный центррр под Москвой.

Люда сказала это немного обиженным тоном. Ее «Вот как?» Павла совершенно не устраивало. Павел понял, что слишком задумался о своих проблемах и перестал слушать собеседницу, это было неправильно. Он пробежался взглядом по залу – никого, кто мог бы представлять для него угрозу, не заметил, после чего отругал себя, одернул и активно включился в разговор.

– Так, а кто твои родители? Мама учительница, а папа?

– Мама учительница, а папа инженер’.

– Простой советский инженер?

– Вот именно. Обычная семья. Я пошла по стопам мамы – стала учительницей физкультур’ы.

– Закончила козлофак? Извини, у нас так в педе этот факультет именно так называют.