Разорванное небо

Дорогу перегораживал полосатый шлагбаум, перед которым с обеих сторон стояли небольшие очереди машин, по десять-двенадцать в каждой. Однако Лужице не стал пристраиваться в хвост, а решительно направил машину прямо к контрольному пункту.

После короткого обмена репликами с пожилым полицейским в фуражке с белым верхом шлагбаум поднялся, пропуская грузовик. Водители других машин провожали его недобрыми взглядами, а благообразного вида седовласый мужчина в новой «ауди» сделал ему вслед неприличный жест.

Увидев это, Славко пояснил:

– Это из-за белого цвета. Он думает, мы из ООН. Их тут не любят.

– Да уж, – кивнул Лужице. – И не надо много говорить по-русски. Люди подумают, вы тоже оттуда, гуманитарные. Их тоже не любят.

– А они-то что такого тут сделали? – поинтересовался Корсар.

– Ничего. В том и причина, – коротко ответил Славко и погрузился в молчание.

* * *

Для того чтобы попасть на аэродром, пришлось проехать чуть ли не через весь город, и русские летчики с интересом присматривались к чужой жизни – ни тот, ни другой ни разу за границей не бывали.

Впрочем, ничего особенного они и не увидели – примерно так же выглядел бы средней зажиточности российский город: яркие рекламные щиты, привлекательно оформленные витрины магазинов, столики торговцев фруктами на тротуарах. В не слишком густом потоке на улицах то и дело мелькали ЗИЛы, «уазики» и «Жигули» разных моделей, хотя последние, возможно, были совсем не волжского производства, а польскими «самоходами», ведущими свою родословную от того же допотопного «фиата». Впрочем, одно отличие от российского города все же бросалось в глаза – это изобилие вооруженных людей в камуфляжной форме, носивших ее с каким-то, казалось, неуместным шиком. На пятнистой ткани сверкали под лучами солнца разнообразные шевроны, значки, ордена, яркие нашивки или просто начищенные до яростного блеска пуговицы. Еще экзотичнее выглядели окладистые черные бороды и отпущенные без малого до плеч нечесаные патлы многих военных. В сочетании с вооружением «до зубов» последние обретали странный свирепо-опереточный вид.

Внимание летчиков привлек открытый родстер, по скупым, но в то же время изысканным линиям кузова которого сразу чувствовалось, что это «мерседес», даже если бы на радиаторе и на колесах у него не было знакомой эмблемы. Развалясь на заднем сиденье, в нем ехал исключительно «живорасписной», по определению Казака, бородач. Из-за пояса у него торчал, в компании с парой кольтов и антикварным револьвером, турецкий ятаган такой внушительной длины, что его богато отделанная рукоятка возвышалась у седока над плечом. «Надо же нацепить столько всего. Ордена, серебряная подложка под погоны, аксельбант до пупа и эмблема на шапке! Не иначе как большая шишка – вон и личная охрана на джипе сзади… Ну и рожи! Такие у нас по рынкам шастают, дань с торгашей собирают, только у нас они без автоматов наперевес и не патлатые, а бритые… Эка пялятся… Слава Богу, проехали».

– Видел тех, в «мерседесе»? – спросил Корсар. – Ну и будки! Не хотел бы, чтоб они нашу базу охраняли.

Славко с заметным раздражением проводил глазами грозный кортеж.

– Это не войники. Это четники, а тот в кабриолете – главный… То есть не совсем главный, но тоже главный.

– А кто это, четники? – поинтересовался Казак.

– Наши… Жириновски! – нашелся Славко. – За великую Сербию, но в бой ходить не любят. Ракия любят, девки любят, митинг любят. На фронт их слать! Но Вазник с их фюрером Вуком Чечелем – очень друзья! Он их сюда слал, чтоб албанцев задавили. Здесь, в Нове-Рашке, полно косовских албанцев. Арнаутские псы, ждут босняков и американцев, шпионируют на них, стреляли наших войников!

– А вот в Болгарии албанцы против штатников воюют, – мимоходом заметил Корсар, вспомнив симпатичных ребят из отряда апостола Велева.

– Здесь тоже есть такие, – охотно согласился Славко. – Но есть и другие… свойлочи. А четники здесь не разбирали, им любой албанец враг. Убивали старика, три сына на фронте; насилили жена, муж на фронте! Теперь в Нове-Рашке совсем мало албанцев за нас. Четники только хуже сделали и еще сделают.

– Да, – согласился Казак, – не зря Тамашаивич эту самую Нове-Рашку не любит.

– Тихо! – вдруг воскликнул Лужице. – Синий патруль! Диявол их принес! Обычно они границу не охраняют.