Разорванный круг

Бал’Тол ‘Кселлус, вождь сангхейлийских уссанистов, сидел в овальной Палате медитаций, смотрел в иллюминатор на пояс астероидов, на тускло-серые металлические фрагменты древней уссанской колонии. Специальные устройства, внедренные в стекло, увеличивали изображение – обычно пояс астероидов не был достаточно плотен, чтобы разглядеть его невооруженным глазом. Бал’Тол видел гигантские куски камня и льда, медленно вращавшиеся на бесконечной танцевальной петле – орбите вокруг солнца системы – вместе с разбитыми лунами, разорванными планетоидами, фрагментами комет; буйный астероидный пояс, но в то же время образующий идеальный орбитальный эллипс вокруг солнца. Он символизировал хаос внутри порядка.

На орбите находились и цельные части колонии, большинство из них не вращались вокруг своих осей, хотя при этом и следовали орбите пояса. Их вращение предотвращалось стабилизаторами. Но отдельные секции колонии, как и астероиды, были частью танца хаоса, который обрел единую упорядоченность в орбитальной грации. С учетом первичной и боевой секций всего на орбите насчитывалось пятнадцать частей Убежища – четырнадцать сохранились большей частью в целостности и были обитаемыми; самой крупной была первичная секция.

Здесь когда-то жило чуть более четырех сотен уссанистов, которые появились много веков назад; численность их потомков теперь составляла три тысячи двести десять особей. В первичной секции насчитывалось почти четыре сотни сангхейли. Популяция остальных секций составляла от одной до двух сотен. Секции колонии – конфигурации неправильной формы, состоящие из кубоидов, прямоугольных сегментов и, реже, конусов, – когда-то, благодаря скальной породе и связующему инженерному искусству Предтеч, представляли собой единое целое. Процесс разборки, осуществленный много столетий назад, разъединил планетоид на составные части – точно в соответствии с планами Предтеч – и разбросал отдельные секции по поясу астероидов. Астероиды представляли собой камуфляж, потайное место, чтобы скрыться от древней угрозы старше Ковенанта, а потом – и самого Ковенанта.

Но для Бал’Тола теперь отдельные секции колонии символизировали отдельных сангхейли, проживающих на собственных хаотических орбитах, пытающихся обрести сплоченность, самосознание, стабильность, функциональность, гармонию… орбитальное изящество. Говорилось, что этот метод восходит к одному заключенному с дальней планеты, который давным-давно набрел на их колонию. Метод медитации передавался от одного поколения к другому на протяжении столетий, а Бал’Тола обучал его дядя Н’Зурса ‘Кселлус, предыдущий кайдон.

После смерти Н’Зурсы кайдоном стал Бал’Тол. Он принес присягу – он тоже не мог допустить контактов с другими видами. Ни один другой вид никогда не попадал в их колонию. А если кто и попадал, того помещали в тюрьму или – что было мудрее – немедленно казнили.

Кто мог знать? Может быть, те немногие контакты и стали причиной Кровавого недуга, который унес его Лимти. Сам Бал’Тол и нашел ее мертвой, ту, которую хотел назвать супругой, в ее спальне…

Бал’Тол вздохнул. Воспоминание о смерти Лимти нарушило его медитацию. Он теперь не мог вернуться в незамутненное созерцательное состояние.

И потому отправился поговорить с Ц’тензом, узнать, не составлен ли доклад о фракции ‘Грефтуса.

Если возникал бунт, возрождение «пути ‘Грефтуса», тогда Бал’Тол должен был выполнить один из пунктов своей присяги: безжалостно подавить мятеж.

Бал’Тол встал, потянулся, задумчиво направился к двери и вышел в коридор. Кивнул двум стражникам, которые отдали честь, когда он прошел мимо, и тут же пристроились следом, как того и требовал протокол безопасности.