Разорвать тишину

До находки створов они, сами того не подозревая, шли вдоль одной из проток речки Назино, густо поросшей болотной растительностью. За створами заросли заснеженного камыша закончились, а впереди до горизонта просматривалась рыжеватая безжизненная равнина торфяников, с редкими чахлыми деревьями, мхом и черной водой между кочками. Сейчас все вокруг стало белым.

Огромная долина Оби словно накрыла забредших в ее края людей своим пространством и космической тишиной. Они были одиноки в этом заснеженном царстве умершей природы, и даже фактория воспринималась теперь как полузабытый сон из другой жизни. Одиночество давило.

— Сейчас кипятку напьемся, чтобы согреться, и пойдем. Не может быть поселок так далеко. Кто-то же здесь прошел, значит, и мы пройдем, да Санька? — приговаривал папа, только для того, чтобы слышать в этой неестественной тишине природы звуки своего голоса. За три дня пути он сильно изменился, голод словно стер с его лица все живые краски, оставив только нездоровые ярко-красные пятна на обтянутых кожей скулах и решительный блеск во впавших до предела глазах. Мама выглядела точно так же, она все время прятала свои руки в рукава мокрого пальто и сухо кашляла. Каждый шаг по болоту требовал огромного напряжения, организм съедал сам себя, чтобы дать человеку силы для следующего шага. Но хуже всех было актрисе, за последние сутки пути она несколько раз теряла сознание, ее приходилось поднимать со мха и, поддерживая, вести дальше.

На востоке за облаками вставало сибирское солнце. Когда вода в котелке закипела, художник Миша Беленький достал из заплечного мешка свой альбом с рисунками и зачем-то отдал его в руки немой бродяжке. Никто тогда не понял смысл его поступка — мы ведь не ощущаем чужих предчувствий, как и не чувствуем чужую боль, если не сделаем ее своей. Альбом с эскизами, в которых отражалось странное, но светлое восприятие увиденного им мира, остался за пазухой вязаного жакета девушки-принцессы из нарисованного им самим бумажного царства. Он не хотел видеть ее другой.

Есть в нашей жизни нечто такое, что не вписывается в четкую, построенную материалистами систему вселенной. Какое-то смутное, как сквозь дымчатое стекло, видение будущего. В то утро Миша первым пошел по снежной равнине, проверяя березовой жердью прочность мха на шаг впереди себя. За ним, след в след, проваливаясь по колено в мох, медленно брела Вера, затем Алексей, актриса с Санькой и немая девушка. Кругом властвовала тишина, лишь похрустывали под ногами кристаллики снега на побелевших кочках да слышалось тяжелое дыхание идущих. Облака на горизонте постепенно растворились в синеве, вместе с заморозками на бескрайнее приполярное небо вернулось яркое солнце, и снег вокруг сверкал и искрился, слепя глаза. Не успели они пройти и полверсты, как цепочка растянулась.

Все плохое всегда происходит очень быстро. В какой-то момент бредущая позади художника Вера подняла голову, и ее глаза расширились. Впереди была привычная картина весенних болот, белел снег, чуть слева от Миши росла одинокая чахлая осина, журчала подо мхом вода, но было в этой картине что-то пугающе знакомое, словно она видела именно этот момент когда-то в другой жизни, и точно знает, что будет через секунду.

Словно почувствовав ее напряженный взгляд, Миша обернулся, и Вера вспышкой вспомнила, что видела это место на рисунке самого художника, подсмотренного им в своих снах. Миша еще не закончил движения головы, как она закричала.

В то же мгновение кругом забулькало, на снегу в разных местах проступили черные пятна воды, и художник, как стоял, с головой провалился под мох. В этом было что-то нереальное — только что он стоял в двух шагах от Веры, она слышала его дыхание и при желании могла дотронуться до его худого плеча в студенческой шинели со споротыми петлицами, как вдруг его не стало. Не понимая, как это все может быть, Вера еще бы долго стояла, растерянно озираясь по сторонам, но кочка под ее ногами внезапно поехала вниз, и рядом с сапогами зажурчала вода из-под разорванного мха. Не успев даже крикнуть, она обязательно бы провалилась вслед за Мишей в трясину, если бы кто-то не рванул ее за пальто и не повалил всем телом на колышущуюся кашу изо мха, воды и снега.

Все произошло так быстро, что она не успела даже испугаться. Страх — естественная реакция на опасность, придет позднее, а пока никаких эмоций не было. Была лишь пустота, замершее время и распластанная рядом фигура мужа, пытающегося просунуть свою жердь как можно дальше, прямо к голове вынырнувшего из снежной грязи художника.