Разрешенное волшебство

Заклинаний не осталось, и последнее, на что можно рассчитывать, — на собственную волю. Если сейчас не дрогнешь, то тебя, может, и убьют, — но душа твоя чистой и незапятнанной предстанет перед Великим Духом, ты смело и прямо взглянешь Ему в глаза, и никто не сможет осудить тебя за трусость — самый страшный грех перед кланом.

Раздирая кожу, по ноге Джейаны прошёлся горелый корень. Пень вывернулся-таки из земли. И это странным образом помогло девушке — как справляться со взбесившимися древесными духами, Деснянками или иными обитателями чащоб, Джейа-на знала прекрасно. И сейчас сознание само по себе воспроизвело начисто было вылетевшие из головы защитные формулы.

Она никогда не знала, что с её пальцев, оказывается, способен течь голубой огонь. И, конечно, никогда и представить себе не могла, что сама, своими руками уничтожит Отвечающего.

Огонь вырвался наружу вместе со спазмом резкой боли. Короткая голубоватая вспышка озарила крошечную поляну и толпу каких-то жутких тварей вокруг — больше всего они напоминали поднятые

из могил людские скелеты. Густо, густо стояли они между деревьями, среди кустов, тесно друг к другу, без малейшего просвета; кости кое-где отливали металлом, в пустых глазницах горели огни глаз. Никогда ещё Джейана не видела ничего подобного, не знала, как и чем с ними бороться, и поэтому всё, что ей осталось, это, сжав зубы, ударить, точно копьём, той самой новообретенной силой.

Кольцо врагов распалось. Молния обожгла саму Джейану — но при этом пробила широкую брешь в строю окруживших её. Не теряя ни секунды, девушка ринулась в проем.

Цепкие лапы Ночи скользнули по плечам, разрывая прочную ткань куртки. Чьи-то когти попытались вцепиться ей в шею и промахнулись, лишь оцарапав кожу. Джейана врезалась в стену душис-тиков, высоких мягких кустов, что запахом своим всегда отлично отпугивали нечисть, и погоня разом отстала.

Сердце готово было вырваться из груди. По лицу стекали пот и кровь из невесть откуда взявшихся царапин. Чувствуя, что более не в состоянии сотворить ни одного заклятия, Джейана бросилась бежать, понимая, что даже душистики — плохая защита, что эти костяные твари достаточно хитры для того, чтобы выкурить её и оттуда.

Дежуривший на Ближнем Валу Сигурд только присвистнул, увидав внезапно вырвавшуюся из злой ночной тьмы предводительницу клана. Джейана тяжело, с хрипом дышала, наброшенная поверх туники лесная куртка разорвана, обильно закапана кровью, лоб разодран, на щеке и шее — следы чьих-то когтей.

Разумеется, ни одного вопроса Сигурд не задал.

— Короче, — упершись руками в стену Вала, Джейана постояла так несколько мгновений, низко опустив голову и стараясь побороть подступившую тошноту.

— Тут у вас всё спокойно? Ничего сейчас не слышали?

— Всё спокойно, — как можно солиднее ответствовал мальчишка. Сигурд отличался отчаянной непоседливостью, и потому, несмотря на его почти четырнадцать лет, никто в клане не принимал его всерьёз. Правда, Великий Дух не обделил озорника и проныру Сигурда магическим даром — он мастерски чуял нечисть за доброе поприще, — и потому Джейана, не колеблясь, поставила его на Ближний Вал. Если что случится — Сигурд поднимет тревогу лучше и скорее сторожевого духа.

— Все спокойно? — Девушка не могла поверить. Такой тарарам, такие полчища, обрушившиеся на неё, а этот щенок утверждает, что ничего не чувствовал! — Спал небось?!

— Да как можно! — обиженно засопел Сигурд. — Чтобы я — и спал?

Это было чистой правдой. Сигурд мог скорее проскакать всю ночь вокруг костра, любуясь на звезды, чем позорно дрыхнуть где-нибудь в тихом уголке.

— А если не спал, — Джейана помедлила, — то отвечай: сейчас, в той стороне, где Отвечающий, ничего не заметил? Ничего не слышал?

Сигурд отчаянно помотал головой. Длинные прямые волосы, светло-светло солнечные, мотнулись из стороны в сторону.

— Ничего, ничего, Джейана.

В клане всех называли просто по именам, лишь Твердислава порой кликали “вождем” или “вожаком”.

— Хорошо, молодец, — устало бросила Джейана, подсаживаясь к тлевшему в неглубокой яме костерку.

Сигурд ничего не почувствовал. Что всё это значит? Может, ей все эти кошмары просто пригрезились? А расцарапанные шея и щеки — просто от того, что она слишком быстро, не разбирая дороги, ломилась сквозь кусты?

Отчего-то очень захотелось, чтобы Твердь оказался бы сейчас рядом. Даже не для того, чтобы пустить в ход всю силу Ключ-Камня. А просто сказать: “Джей, не зарывайся. Не придумывай себе новых страхов, Джей!” Как он убедительно умел это произносить. И как убедительно это звучало, особенно уже после того, как любовная горячка схлынула и они просто лежат рядом, лишь чуть-чуть касаясь друг друга, и всё внимание Джейаны — к собственному голому бедру, на которое естественно-властным жестом упала тяжёлая рука любимого, рука, одинаково хорошо умеющая ласкать и разить.

Ох, не те это мысли, Джейана, не те, коим следует предаваться ночью на Ближнем Валу, чудом Эырвавшись из плена призраков и ежеминутно ожидая удара неведомой нечисти!