Разрубленное небо

И вот тут-то монах-телохранитель опомнился, пришел в себя.

Артем увидел, как тот юлой проворачивается на месте, кладет корпус набок и выбрасывает ногу вперед. Воздушный гимнаст отчетливо разглядел летящую ему в голову пятку. Уж совсем некстати подумалось: «Пятка-то жесткая, загрубевшая от ходьбы босиком и тренировок». Он никак не успевал отвернуться…

«Умеет, гад», — промелькнуло в голове воздушного гимнаста, когда голову сотряс могучий удар и все померкло в глазах…

Глава двадцать вторая

ЧАС ТИГРА (С 3 ДО 5 ЧАСОВ УТРА)

Наступал самый мерзкий час — еще не рассвет, но уже и не ночь, когда любого дозорного неудержимо клонит в сон, а предутренняя сырость пробирает до костей. Старый день давно и безвозвратно ушел, луна ушла вслед за ним, солнце не встало, серая предрассветная мгла окутывала окрестности. Артем всегда считал это время суток самым грустным, считал, что великое благо — спать в это время, а не заниматься неважно даже чем.

Зябко поежившись, он приложил ко лбу кувшин с холодной, только что набранной колодезной водой, стало полегче. Шишка на лбу выскочила отменная, грозила превратиться в рог. Словно не пяткой всадили, а по меньшей мере дубовой палицей.

— Ты сам вызвался или сиккэн приказал? — спросил Артем.

Усилие, необходимое, чтобы ворочать челюстью, отдавалось внутри черепа ударами невидимых молоточков.

— Приказ сиккэна, — сказал Хидейоши.

— Не скажу, что я это предвидел… йо-о! — Артем поморщился — в башке стрельнуло по-особенному сильно, — но не исключал.

Он и вправду не исключал, что сиккэн отправит во главе отряда Хидейоши, исходя из простой логики — меньше предвидится сложностей, когда действовать сообща придется людям знакомым.

— И что дальше? — спросил Артем.

— Дальше — выпей, господин, — не дал ответить Хидейоши подошедший с плошкой Такамори. Над плошкой поднимался дымок, вместе с которым долетал до Артема сильный травяной дух.

— Отрава? — не преминул поинтересоваться акробат. — Мне надо выпить яд?

— Это добрый отвар, который заглушает боль и укрепляет силы, — пояснил Такамори. — Когда действие отвара закончится, боль уляжется сама собой, твой лоб уже не будет так беспокоить тебя. Хотя шишка долго еще будет украшать лоб досточтимого даймё.

Последние слова Такамори произнес с плохо скрываемым сарказмом. В общем, он имел на это право. Потому что господин даймё чуть было не сорвал операцию…

Едва Артем пришел в себя, как находившийся рядом Такамори объяснил своему господину, в чем тот был не прав.

— Ты, господин Ямомото, знаешь меня достаточно давно, — так начал Такамори, — чтобы усвоить, что я — яма-буси, а не деревенский лесоруб. Когда яма-буси берутся за дело, они думают обо всех сложностях, какими может обрасти это дело, как камень обрастает мхом. Тем более я не мог упустить то, что лежит на поверхности! Лежит, как цветок кувшинки поверх пруда. После того как я подал фонарем знак, я оставил Фудзита у ворот, чтобы тот встретил гостей, а сам вернулся в монастырь. Я выбрал место у монастырского колодца — оттуда отлично просматривается и дом, где ночуют монахи, и дом, где ночевали господин даймё и господин бывший император. Если бы кто-то появился из одного или из другого дома, я бы вовремя это заметил… заметил бы уже тогда, когда стала бы отъезжать в сторону дверь. Я бы рванул туда с быстротой летучей мыши и сумел бы вернуть ночного человека в состояние покоя до того, как он что-нибудь заметил и понял. Со своего места у колодца я слышал топот множества ног по равнине. Касаясь земли рукой, я чувствовал ее нарастающую дрожь. Я знал, что это бегут к монастырю воины сиккэна, что они уже близко. И вдруг я слышу громкий крик господина. Этот крик был похож, да простит меня господин, на крик раненого тигра: «Измена! На нас напал Годайго!» Незачем мне приводить все слова господина даймё, господин, конечно же, сам прекрасно помнит, что кричал в тот момент. Я догадался, что господин даймё чутким ухом тоже услышал приближающийся топот ног воинов сиккэна и, увидев, как кто-то поднялся и идет к выходу, прибегнул к хитрости: поднял всех на ноги и стравил друг с другом, чтобы создать переполох и тем задержать их в доме, пока воины добегут. С точки зрения боряку-дзюцу, учения, как управлять событиями, господин даймё сделал все правильно. Только если бы господин не кричал, все прошло бы намного проще и спокойнее. Своим криком господин даймё переполошил и монахов в кельях, те стали выскакивать наружу как раз в тот момент, когда во двор вбегали воины. Мой долг — спасать господина даймё. Потому я бросился к нему на выручку. Я очень вовремя вбежал в дом, потому что монах, который поднял руку на господина…

Ногу, мог бы поправить Артем, но счел эту подробность несущественной.