Разрушай и подчиняй

Я застонала, когда его губы скользили по моей скуле и по шее.

— Хочешь узнать, что я собираюсь сделать с тобой, Клео? Я буду облизывать каждый дюйм, вдыхать каждую частичку, а потом я буду медленно погружаться в твой жар и заставлять тебя кончать, обхватив ногами мой зад.

Мои веки были настолько тяжелыми, что я изо всех сил пыталась открыть их, чтобы заглянуть в его глаза.

— Ты хочешь, чтобы я обхватила тебя ногами?

Он кивнул, его красивые губы стали влажными и раскраснелись.

— Я хочу, чтобы твоя грудь была напротив моей. Я хочу, чтобы твои руки крепко обнимали меня, и я хочу, чтобы ты дышала мне в рот. Я хотел, чтобы ты прикоснулась ко мне с тех пор, как я видел тебя в последний раз. Дай мне то, от чего я постоянно отказывался, потому что я не воспринимал другую женщину, занимающую твое место.

— Я люблю тебя! — заревел он на всю территорию. Солнце впиталось в его темные волосы, гладкие шелковистые прядки были в беспорядке от наших поцелуев за гаражами.

— Я тоже тебя люблю! Не опаздывай сегодня вечером.

Он ухмыльнулся, махнув рукой один раз, прежде чем забежать в свой дом.

У меня перехватило дыхание. Это был последний раз, когда я его видела?

Меланхолия и растерянность угрожали уничтожить жар в моем сердце. Я обняла его за шею, притянув к себе.

— Я хочу, чтобы ты посмотрел мне в глаза, когда войдешь в меня. Я хочу, чтобы ты увидел, как твое тело влияет на мою душу.

Он застонал, крепко меня поцеловав. Его губы были оружием, его язык — инструментом, заставляющим меня корчиться от желания.

Я хотела, чтобы он занялся со мной любовью.

— Я хочу украсть твое дыхание, чтобы ты могла жить, только когда я дышу для тебя. Агония в его голосе глубоко ранила меня. Ему причинили так много боли.

Я прошептала:

— Я хочу, чтобы ты вошел в меня, чтобы я могла претендовать на часть тебя.

Его глаза вспыхнули, пока он нежно целовал меня.

— Ты не знаешь, под защитой ли ты.

Я покачала головой. Я вспомнила. Случайная память прояснилась.

— Мне поставили спираль несколько лет назад. Я не могу забеременеть.

Его глаза вперились в мои. Он не спросил, почему я приняла такие серьезные меры, чтобы никогда не забеременеть. Он не спросил, сколько у меня было любовников. Он просто прижал меня крепче и вздохнул:

— Я никогда не был с женщиной без презерватива. Никогда.

Я обхватила ладонями его щеки, мои пальцы горели от его тепла.

Его губы приоткрылись, и он прижал меня к себе изо всех сил. Мы падали вместе, целовались, прикасались. Моя рука пробралась между нашими склеенными телами, находя его твердую длину и смело обхватывая.

Я погладила его.

Рот Артура широко раскрылся под моими губами. Его ноги дернулись, и гортанный стон прозвучал в его груди.

Мое сердце билось, когда я промокла от власти над ним.

— Тебе это нравится? Когда мои пальцы сжимают тебя?

Его глаза зажмурились.

— Ты сомневаешься? Твои прикосновения чертовки приятны. Но узнаешься ли в них ты? Мой Лютик.

Крик сорвался с моих губ.

Килл прижался ко мне сильнее.

— Мне жаль. Я не хотел.

— Ты о чем?

— Называть тебя этим прозвищем. Я знаю, что оно принадлежало твоему отцу.

Я покачала головой.

— Используй его. Оно твое так же, как и его.

Забота о родителях ударила меня быстро и сильно.

...оно принадлежало твоему отцу.

Что он имел в виду? Прошлое напряжение между нами, или то, что он умер?

Мое сердце сжалось при мысли о том, что родителей больше нет. Затем живот свело судорогой от мысли, что они живут последние восемь лет, полагая, что я гнию в земле.

— Боже, мои родители. — Я схватила Килла за плечи. Я хотела игнорировать необходимость знать — это было не самое подходящее время для вопросов — но я не могла не задать вопрос, повисший между нами, как пятно чернил.

— Где они?

Горячий воздух между нами стал холодным; Килл застыл. Его напряженные мышцы и нечитаемый взгляд в его глазах заставили мое сердце биться сильнее.

— Где они, Килл?

Тянулась тяжелая секунда, затем еще одна. Наконец он закрыл глаза и глубоко поцеловал меня.

— Я расскажу тебе. Я все тебе расскажу.

Его губы прокладывали огненную тропинку по моей груди, пока он двигался вниз.

— И, пожалуйста, не называй меня так больше. Не тогда, когда мы одни.

Когда ты мне скажешь?

Я желала толчков, но проглотила свое нетерпение. Наклонив голову, я сосредоточилась на более простой теме.

— Как я должна называть тебя?

Он усмехнулся, напряженный и прижатый к моей ключице.

— Как ты называла меня тогда. Я хочу это услышать.

Мое сердце стучало по совершенно новой причине. Его губы все время были в движении, его язык мягко облизывал мою грудь.

— Арт. Я звала тебя Арт.

Он прервал свое путешествие вниз, возвращаясь ко мне, чтобы прижаться к моему рту.

— Да.

— Ты хочешь, чтобы я снова так тебя называла?

Он кивнул.

— Больше всего на свете.