Разрушающие себя

— Почему? — искренне удивился я. Разве девушкам не нравится, когда их защищают? Хлеба не давай, только в рыцаря сыграй разочек. И где мои овации?

— Ты сам меня жирной называл, — пожала она плечами, беря в руки миску с водой и выходя наружу, чтобы выплеснуть старую воду.

— Слономамонтом, — поправил я, из-под ресниц наблюдая за ее действиями.

Солнцева поменяла воду, затем схватила совок с ведром для отходов, принявшись убирать клетку, пока псы ей настойчиво мешали. Все это она исполняла без какой-либо брезгливости, предварительно натянув на руки хозяйственные перчатки и повязав волосы в высокий хвост. На темных джинсах уже виднелись пятна от пыли с грязью, на подошву кроссовок было страшно смотреть. И ее ничего не пугало: ни экскременты, ни пыль, ни блохи, ни сами даже огромные собаки, часть из которых явно не была настроена дружелюбно к человеку.

Да и запах в самом приюте был не из приятных. И хоть клетки явно часто убирали, а сами животные в большинстве сейчас жили в вольерах на улице — все равно тут жутко воняло. Мне кажется, вся моя одежда пропиталась этим запахом.

— И есть ли разница? Жирная и все, — пожала она плечами, оглядываясь на меня через плечо. — Ты же меня поносишь точно так же. Это правда — я толстая девчонка с огромной задницей. Чего скрывать.

Пару секунд Солнцева помолчала, продолжая убирать клетку, после чего добавила:

— Такое слышать неприятно. Меня с детства дразнят за вес, так что я немного привыкла.

Наверное, я чего-то не понимаю в этой жизни. Хотя ладно, мне ли не знать, какими подонками бывают дети?

— Так отвечай, — отмахнулся, поднимая голову и рассматривая голубое небо, слыша скреб веника по бетонному полу вольера да скулеж собак. — Или шли их в задницу.

— Знаешь, не всех можно послать, — последовал грустный ответ, отчего меня скривило.

— Ты у себя вроде бы одна. Почему тебя канает мнение какой-то шоблы с улицы или мажористого придурка, который тебя едва не сбил? — спросил ее, намекая на себя. Блажена тихо рассмеялась, качая головой, и выдохнула:

— Ты, конечно, порой редкостный придурок. Но это ведь тебе только в плюс?

Да, бабы же любят плохих парней. Каждая вторая мечтает, что вот этот идиот точно изменится ради нее одной. Я даже попытался припомнить свои последние попытки построить какие-то отношения. Вышло очень плохо. Девушка обиделась и занесла меня в черный список во всех социальных сетях. Мне-то все равно, а она мониторила мою страницу день ото дня через своих знакомых. Смешно было, ведь ее же подружки писали об этом мне в личные сообщения, рассказывая о ее глупости.

Некоторые женщины совсем не умеют выбирать друзей. Впрочем, парни тоже.

— В зоопарке будет так же нудно? — поинтересовался я, оглядывая эту свору орущих котов, бегающих хорьков и лающих собак. Вопрос о своих личных достоинствах решил проигнорировать. Нет никакого смысла на него отвечать.

— Ну-у-у, звери везде одинаковые, — развела руками Блажена, пока я доставал смартфон, ища нужный контакт. — А что?

— Детей возьму. Мелким зверушки точно понравятся, — отозвался я без задней мысли и только потом понял, что ляпнул.

Круглые глаза Блажены стали мне отличной мотивацией, чтобы врезать себе по лицу ладонью и попросить в ближайшей клинике зашить себе рот. Молодец, Никита! Двести баллов на барабане. Еще бы заорал на всю Москву, что у тебя парочка сирот в незаконном опекунстве.

— У тебя есть дети?!

Она решила, что это мои младшие брат и сестра. Ну да, как еще объяснить наличие двух малолеток у взрослого парня двадцати двух лет, живущего без родителей? Сама задала вопрос и сама нашла на него ответ, устраивающий нас обоих. Объяснять подробности наших с Федей и Василисой взаимоотношений мне совершенно не хотелось. Тем более о них почти никто не знал, кроме Ромы с Аней да Гриши. Причем Сташенко их даже в глаза не видел ни разу, слишком удачно я прятал их от его пристального внимания — без того достал нравоучениями.

— А сколько им лет? Ой, слушай, наверное, надо им что-то купить, да? Знаешь, у нас там всякую всячину продают возле зоопарка. Можно купить… — Блажена с упоением трещала, размахивая руками, пока мы мерно покачивались в вагоне метро.

Час пик, народу много, и нам не повезло оказаться зажатыми у одной из стенок в самом конце. Стоило очередному пассажиру начать продвигаться к выходу или просто переместиться, казалось, будто вся толпа приходила в движение. Люди толкались, пихались, ругались за места для инвалидов и детей. Беременные тихо сопели, держась стоя за поручни — пенсионеры ехидно косились, пристроив баулы с продуктами у ног. Одна девушка с зелеными дредами шипела что-то насчет очередного «мужика с большими яйцами». Ее не устраивали его раздвинутые ноги, а этого парня напрягал вид юной воительницы за права женщин.

Москва.

Метро.

Середина недели.

Толпа.

Воняет куревом вперемешку с духами и потом

Обожаю.

Рома, чтоб у тебя все шины какой-нибудь козел проколол. Или Анька сегодня не дала.