Разрушение Дрездена. Самая крупномасштабная бомбардировка Второй мировой войны. 1944-1945

Наряду с преждевременным концом радиопередатчиков Бреслау печальная участь постигла 158 ценных живописных полотен, что заслуживает еще большего сожаления. Художественные галереи Дрездена уже давно оставались без шедевров, которые сделали город знаменитым в мирное время. Однако во время эвакуации с территорий к востоку от Эльбы было решено, что замкам и дворцам, в которых в течение всей войны хранилась большая часть ценных произведений искусства, следует отдать преимущество. Поэтому так получилось, что ближе к вечеру 13 февраля почтенный реставратор, в ведении которого были два автофургона с 197 живописными полотнами, в том числе работы Курбе, Беклина и Райски, прибыл в Дрезден после дня пути из замков Милькель и Каменц. Водители отказались той ночью продолжать путь в Ширитц, район к западу от Эльбы, где картины должны были приняты на хранение. Поэтому грузовики припарковали на набережной Эльбы вблизи «Брюльской террасы», места, которое через несколько часов стало эпицентром огненного смерча.

К тому времени, когда началась операция по окружению Бреслау, в том городе оставалось только 200 тысяч граждан; большая часть населения бежала в Дрезден и другие большие и малые города рейха. Из остававшихся жителей Бреслау 40 тысяч были обречены на смерть в ходе жестоких уличных боев и налетов советской авиации. События на востоке предвещали недоброе для будущего Дрездена, и только военнопленные, не разделявшие общего благодушного настроения в городе, похоже, осознавали уязвимость Дрездена в качестве центра транзита беженцев.

«Хотя Бреслау находится строго на востоке от нас, – записал один пленный в Дрездене 28 января, – железную дорогу не бомбят, и движение по ней немцев проходит вполне беспрепятственно. Вызывает удивление такая организация с нашей стороны или со стороны русских. Не знаю, с какой из них!»

Глава 2

Удар грома

Впечатляющий темп советского наступления на востоке, сопровождавшегося приказами советского командования, провозглашавшего падение одного города на востоке рейха за другим, не могли не стать для западных союзников более чем обескураживающими. Было очевидно, что долгожданная Ялтинская конференция союзных держав, от которой во многом зависело будущее послевоенной Европы, открывалась в сопровождении широкомасштабной демонстрации советской военной мощи. По сравнению с успехами советских маршалов Конева и Жукова в Восточной Пруссии и Силезии достижения западных союзников в Италии и последние боевые действия в Арденнах должны были казаться весьма незначительными.

Когда открылась Ялтинская конференция, было очевидно, что политическим лидерам Запада под давлением обстоятельств придется договариваться с позиции силы. В сложившихся условиях было естественно, что правительства союзников должны окончательно объединить свои силы бомбардировочной авиации и таким образом произвести впечатление на Советский Союз. И хотя отдельные участки Западного фронта колебались, на Германском «внутреннем фронте» наступление союзников было столь же сокрушительным, как любое другое предпринятое советскими бронетанковыми войсками на востоке. Британское правительство оказалось в особенно затруднительном положении, когда оно вступило в переговоры с советским премьером: президент Рузвельт, который уже был больным человеком, проявил мало плодотворного участия в судьбе будущих границ Восточной Европы.

Однако зимняя погода в Европе была столь же неблагоприятной для действий бомбардировочной авиации, как и для колонн беженцев, тянувшихся в западном направлении. Она побудила Объединенный комитет разведывательных служб внести дельное предложение по наиболее эффективному размещению сил бомбовой авиации союзников. Это был видоизмененный план, разработанный до этого под кодовым названием «Удар грома».

В июле 1944 года начальники штабов обсудили возможность того, чтобы Берлин был выбран в качестве цели для удара «сокрушительной силы», подрывающего моральный дух военных, политиков и мирных граждан. Предложение было выдвинуто на рассмотрение премьер-министра, а затем включено в подробный меморандум, представленный начальникам штабов 1 августа. Этот меморандум официальные историки справедливо окрестили «ордером» на проведение дрезденской операции. В качестве альтернативы Берлину вся мощь атаки могла бы быть сконцентрирована на одном большом городе, но не на Берлине, что привело бы к колоссальным разрушениям. Эффект был бы особенно сильным, если бы это был город, до сих пор относительно не пострадавший.

По мнению министерства иностранных дел, управления политической войны и министерства экономической войны, с которыми обсуждался «Удар грома» и получил принципиальное одобрение, такая атака могла ускорить неотвратимую победу или склонить чашу весов в ее пользу.