Разрушение (ЛП)

— Похоже, ты не изменился, отец. Деньги для тебя все. Что ж, слушай меня внимательно, потому что я говорю это в последний раз. Иди нахер, ты и твои деньги. Я делаю это, потому что здесь лежит мой брат. Я не твой сын. Никогда не был тебе сыном и никогда не буду. Усвой это. Что до меня, то ты существуешь только на задворках моей памяти, — меня трясло от ярости, и я понял, что не простил его. Не совсем. Я просто подавлял свои чувства к нему. Руки тряслись, а дыхание было затрудненным, пока я старался взять себя в руки и не пнуть мудака по его высокомерной заднице. — Держись от меня подальше, если знаешь, что для тебя лучше.

Кто-то прочистил горло.

— Мсье Сен-Жермен?

Я сделал несколько глубоких вдохов, изменил выражение лица насколько мог и обернулся. Доктор прочистил горло и начал вертеть в руках коричневую папку.

— Простите, что заставил вас ждать. Мы можем пройти в мой кабинет, если вы готовы... — доктор не договорил, его взгляд метнулся за мое плечо к отцу, а затем снова вернулся ко мне.

Я кивнул и пошел за ним, но остановился, когда услышал звук подошв, шаркающих по ламинату, который следовал за нами. Я метнул в отца взгляд через плечо, молча говоря ему, чтобы он даже не думал приближаться ко мне, и он замер на месте, а я продолжил свой путь к кабинету доктора. Калеб — сын Ремингтона, но в данный момент мне все равно. Это моя почка. Кроме того, уверен, что если отец будет находиться в радиусе десяти метров от меня, все закончится тем, что ему придется задержаться в больнице надолго.

Доктор оказался достаточно умен, чтобы сделать вид, что не заметил в коридоре ничего необычного.

Мудрый человек.

Когда я покинул больницу, было семь часов вечера, и Калеб по-прежнему спал. Мне удалось поговорить с ним в течение пяти минут, прежде чем истощение взяло свое, и он уснул.

Как только вышел из больницы, я поднял воротник своего пальто, пытаясь защититься от холодной октябрьской погоды. Затем включил телефон и нахмурился, увидев пропущенные звонки от Селены и Эрика. Они звонили где-то около двух часов назад. Что могло случиться? Различные сценарии пронеслись в моей голове, один хуже другого, и в ушах зашумела кровь. Сначала я набрал номер Селены, но после нескольких гудков вызов переключился на голосовую почту. Меня обуял страх, и я набрал номер Эрика. Он ответил после первого же гудка и рассказал, что случилось, подтверждая мои самые ужасные опасения. Пока меня не было, пресловутый преследователь снова нанес удар, и в этот раз он или она, по всей видимости, жаждал крови. Черт, почему я не взял Селену и Адриана с собой в Лондон? Что, если с ними на самом деле что-то случится? Я не переживу этого. Я сел в ожидавшее такси и откинулся на сиденье, чувствуя, словно теряю хватку на всем, что мне дорого в жизни: Калеб, Адриан, Селена, замок.

Сорок пять минут спустя я уже был в ангаре, где меня ждал самолет Сен-Жерменов, готовый доставить обратно в Прованс. Сердце бешено стучало в груди. От мысли, что Адриан и Селена в опасности, мне сделалось дурно. Я уже давно не молился, но теперь обращался к Богу. Постоянно повторял молитву, как мантру.

Господи, пожалуйста, пусть они будут в безопасности.

Как только самолет приземлился в Провансе, я поспешил к машине, которую припарковал в дальней части ангара, когда улетал в Лондон. Сел в нее и сделал несколько глубоких вдохов. Я так крепко вцепился в руль, что на руках проступили вены. Мне нужно успокоиться, пока еду домой. Легче сказать, чем сделать. Я несся к замку как одержимый. Не в силах припарковаться на обычном месте, я бросил машину прямо посреди подъездной аллеи, выпрыгнул из нее и поспешил в дом. Эрик мерил шагами гостиную, взволнованно запустив руку в свои светлые волосы.

Он резко вскинул голову и увидел меня. Хмурое выражение исчезло с его лица. Плечи сразу же немного расслабились, но в то же время я заметил, как на его лице появилось выражение настороженности.

— Где они? — спросил я его, когда он остановился передо мной.

— В комнате Адриана, — я бросил свою дорожную сумку на пол и устремился наверх.

Селена лежала на боку, а Адриан безопасно устроился в ее объятиях. Мое сердце словно разбухло при виде этой нежной картины и от чувства, распустившегося в груди, которое стало таким родным теперь, когда бы я ни увидел этих двоих вместе.

— Господи, спасибо, — прошептал я себе под нос. Я подошел к кровати и присел на край матраса. Нагнулся и поцеловал Адриана в лоб, затем повернулся и провел губами по губам Селены. Она пошевелилась и открыла глаза. Несколько раз моргнула, словно приспосабливаясь к окружающей обстановке. Затем застыла и ее рука, обнимающая моего сына, напряглась, и она притянула его поближе к себе. Когда она, наконец, поняла кто я, она ахнула, и страх в ее глазах уступил место облегчению.