Разрушитель

«…Она должна была довериться мне. Я пообещал не нанести ей вреда. Я же не нанес никакого вреда Ханне, так ведь?..»

— Он говорит, что она кинулась на него, стараясь сбросить за борт, и в процессе борьбы упала сама.

«…Я слышал, как она кричала и билась в воде, поэтому повернул руль, пытаясь обнаружить ее. Но было так темно, что я ничего не мог разглядеть. Я продолжал звать ее, но очень быстро все стихло, и в конце концов я был вынужден сдаться. Не думаю, что она очень хорошо плавала…»

— Он утверждает, будто приложил все усилия, чтобы найти ее, но думает, что она утонула в течение нескольких минут. Хардинг называет это ужасным несчастным случаем.

«…Конечно, просто совпадение, что мы ушли из бухты Чапмена. Была кромешная тьма, ради Бога, на Голове св. Албана нет маяка. Вы можете представить себе, на что похоже плавание ночью, когда нет ничего, что могло бы подсказать тебе, где ты находишься? Я не мог сосредоточиться, не мог учесть изменения ветра и скорость сноса течением. Я был уверен, что зашел слишком далеко на запад, поэтому изменил курс на восток, но только после того, как вошел в пределы видимости маяка Анвил-Пойнт, понял, что нахожусь вблизи Пула. Послушайте, неужели вы думаете, что я не убил бы также и Ханну, если бы замыслил покончить с Кейт?..»

Когда Гелбрайт умолк, Самнер наконец оторвал свой взгляд от потолка.

— Неужели это то, что он скажет в суде? Что она умерла в результате несчастного случая?

— Возможно.

— Он выиграет?

— Нет, если ты вступишься за нее.

— Может быть, он говорит правду, — равнодушно произнес Уильям.

Гелбрайт усмехнулся. Доброта была наигранной.

— Никогда не повторяй это в моем присутствии, Уильям, — сказал он скрипучим голосом. — Потому что, да поможет мне Бог, я изобью тебя так, что ты не увидишь больше дневного света. Я видел твою жену, запомни. Я оплакивал ее еще задолго до того, как ты узнал, что она погибла.

Самнер тревожно заморгал.

Гелбрайт выпрямился.

— Ублюдок уволок ее, подмешал в шампанское снотворное, изнасиловал, мы думаем, несколько раз, переломал ей пальцы, потому что она пыталась освободить свою дочь из рюкзака, затем схватил руками за горло и душил ее. Но она не умирала. Поэтому он привязал ее к запасной резиновой лодке, которую дал его друг, и пустил ее в плавание по воле волн. На лодке, из которой частично был выпущен воздух. — Он ударил кулаком по ладони. — Не оставил ей ни малейшего шанса выжить. Он был уверен, что она станет умирать медленной смертью, терзался мыслями о том, что сделает с Ханной, сожалея, что она осмелилась отомстить ему.

«…Малышка больше ни разу не заплакала после того, как я выпустил ее из рюкзака. Она не боялась меня. И даже думаю, жалела меня, потому что могла видеть, как я расстроен. Я завернул ее в одеяло и уложил спать в каюте. Она уснула. Я страшно боялся, что она заплачет в порту, но она не заплакала. Ханна — удивительный ребенок. Я хочу сказать, она, очевидно, не очень умная, но такое ощущение, что она многое понимает…»