— Я видела, видела, видела! — голосила бойкая нищенка. — Четыре крытых фургона. Нечестивые захватили целый табор дарсанийских беженцев, и говорят, что для ночного ритуала этого мяса не хватит. Они собираются зарезать их всех! А там детишки совсем маленькие…
Жаркая волна ненависти ударила Пэя по нервам. Жрец Черепов — не надменный маг и не двуличный священник, он часть невидимого храма, связанная со всеми остальными прихожанами незримыми узами духа. И сейчас воля большинства не позволяла ему отступить — гнев общинников превышал его способности к гармонизации и контролю.
— Мы должны вмешаться. Бойцам взять оружие и амулеты, все, что есть. Выходим на позиции незаметно и ждем моей команды. Нельзя упустить псоглавца!
Обезличенные повязками и темной одеждой люди выплеснулись на улицу, устремившись к старой бойне. Пэю оставалось только поддерживать боевые порядки и оттягивать избранных общинников во второй эшелон. Иначе на что тогда нужен верховный жрец? Глупо из-за минутного приступа ярости потерять ценные кадры.
Здесь и сейчас Черепа демонстрировали те свойства, за которые их активно не любили все власть имущие, а также и духовенство. Сектанты имели собственных магов, пусть и плохеньких, отличались сплоченностью, осознанием собственных интересов и презрением к авторитетам. Заповеди Основателей запрещали сохранять в пределах королевства любую угрозу их догме. И даже если напревать на метафизику, оставался еще провоцирующий пример. Кто знает, что придет в голову обывателю, наблюдающему за противостоянием столпов общества и неуловимых сектантов? Верховный жрец понимал расклад сил, а потому не верил в возможность компромисса. Но сейчас он задавал себе вопрос: не появилось ли в королевстве нечто, способное загнать в одну упряжку вечных врагов?
Штурмовые отряды окружили старую бойню кольцом и притаились в ожидании команды. Лучший чувствитель легчайшими касаниями прощупывал оборону, ища лучшее направление для удара. Внезапно он поднял вверх палец.
— Слышите? — в воздухе звенело тонкое эхо портала.
— Проклятье! — первый осознал проблему Пэй. — Вот как он приходит и уходит. Начинаем! Будем надеяться, что прямо сейчас ему некуда сбежать.
Бесшумный, как тень, Чезер снял сторожа на воротах, и бойцы просочились во двор, беря под контроль все выходы и входы. Вероятно, в этот момент кто-то рассказал псоглавцу о пропавшем мертвеце. Поисковое заклинание корябнуло Пэя по нервам, а следом раздался топот множества ног.
— Бейте их!
Двери распахнулись, и из них толпой полезли молчаливо-решительные люди. Первые заклинания с обеих сторон ударили практически в упор. По всему двору расплескалось вопящее кровавое месиво.
Наверное, простую стражу такая встреча обратила бы в бегство, но не таковы были Черепа. В атаку шли посвященные и жрецы, не такие умелые, как маги Ордена, но зато злые, решительные и упрямые. Чужая магия терзала тела и разбивала амулеты, но не могла сокрушить их волю. Обезумевшие от боли и ярости фанатики рвались вперед, чтобы зубами рвать на части нечестивые отродья. В этой схватке не было места людям, на обеих сторонах дрались измененные — те, кто был создан причинять нестерпимую боль, и те, кто научил себя презирать любые страдания. От жара магии трещала и лопалась кожа, крошились кости. Вздымались в воздух ножи и топоры, сражающиеся попирали ногами агонизирующие тела, скользили в крови и слизи, а следом за первой волной смертников шагали верховный жрец и четверо первосвященников, полные решимости выжечь гнездо зла.
Но главный виновник был предусмотрителен и хладнокровен, как гадюка. Трезво оценив свои шансы, он взял шестерых самых умелых слуг и шагнул в пентаграмму переноса, безжалостно бросив остальных на верную смерть (зачарованные просто не умели сдаваться). К сожалению, где-то кто-то его все-таки ждал.
Черепа собрали в один сарай всех одурманенных людей (несостоявшихся жертв набралось больше трех десятков), отсортировали и скинули на ледник чужие трупы. А верховный жрец, не надеясь на здравомыслие местных властей, отправился на поиски справедливости в Гатангу.
К концу рассказа как-то неожиданно обнаружилось, что они сидят рядом, сдвинув стулья кружком, а сверхбдительные маги из охраны, впечатленные услышанным, нервно тискают Силу, от чего воздух потрескивал.
— Двадцать пять кукол и беглый морф, — констатировал Ребенген.
— Вы знаете имя этому чудовищу?
— Только обще описание, внешние формы, подобное умение было запрещено еще до Хаоса. Ворожба по живому — слишком характерный признак. Резюмируем. Вместо того чтобы сразу сообщить в Орден о нарушениях, вы затеяли самосуд, пострадали сами и вспугнули злоумышленников. Теперь поймать их будет гораздо сложнее. Конечно, явка с повинной вам зачтется. И вообще, радуйтесь, что хоть кто-то жив остался: если я правильно понимаю, то противостоять вашем «учителю» может только полноценный боевой маг.
— Он не наш!