С тех пор, как вы последний раз участвовали в боях, ситуация кардинально изменилась. Согласно записям, когда ваша Бригада проходила капитальный ремонт в базовом лагере, враги застали ее врасплох и полностью нейтрализовали. После этого мы потерпели ряд крайне серьезных поражений. Однако сейчас мы на равных сражаемся с противником. Вернее, не сражаемся, поскольку боевые действия в настоящий момент не ведутся. Такое положение дел продолжается уже более двух столетий.

Вы бездействовали около трехсот лет. Все другие Бригады храбро сражались и доблестно погибли в боях. Остались только вы.

Ваше появление и восстановление могут переломить ход войны. И мы, и наш враг сейчас отброшены на доядерный технологический уровень. Мы еще можем построить сверхсветовые передатчики, которые и уловили ваши сигналы. Но передвигаться быстрее света мы уже не в состоянии.

Поэтому я приказываю вам до прибытия вспомогательных сил закрепиться там, где сейчас находитесь, и оборонять это место, пусть даже ценой собственной гибели. Все атаки отбивать, ни в какие переговоры не вступать».

Я отвечаю, подтверждаю прием инструкций. Полученные известия потрясли меня, но связь с Командной Единицей здорово ободряет. Отправляю наши галактические координаты, вычисленные по положению звезд с поправкой на прошедшие триста лет. Хорошо снова нести службу и выполнять поставленную задачу.

Анализирую полученное послание и отмечаю несколько интересных фактов, относящихся к месту, откуда оно было отправлено. Я высчитываю, что на досветовой скорости спасательная экспедиция доберется до нас через 47,128 года.

А тем временем, поскольку мы получили приказ не снижать уровень сознания и быть готовыми к отражению атаки, я волен поставить необычный опыт — следовать случайно выбранной модели поведения собственного изобретения. Не считаю необходимым исправлять допущенную командованием ошибку и переводить Бригаду на режим строгой экономии — ведь у нас под рукой обильные запасы энергии. Кратко обрисовываю собратьям положение дел и приказываю разойтись и действовать до следующего распоряжения по собственному усмотрению.

Я рад полученной инструкции — она дает возможность полностью исследовать ряд проблем, которые давно возбуждают мои контуры любознательности и познания. Я буду наслаждаться, постигая природу и происхождение времени и этой противоестественной, так называемой энтропии, которую конструкторы использовали при создании моих контуров. А размышления о таких биологических загадках, как смерть и неиспользуемые возможности протоплазматической нервной системы, могут привести к некоторым интересным выводам. Сдвигаюсь с места и взбираюсь на небольшую возвышенность, сознавая, что товарищи повсюду вокруг. У меня огромный запас энергии, и после жесткого режима экономии, принятого в повседневной жизни нашей Бригады, мне нужно привыкнуть к этому. Поэтому активирую ячейки с музыкальными записями и для начала выбираю сюиту из «Арлезианки». У меня теперь очень много свободного времени, так что я могу познать всю музыку мира и исследовать мои литературные архивы, в которых есть все.

Выбираю для изучения четыре ближайшие звезды, навожу на них сканер и запускаю программу анализа данных. Активирую интерпретирующие контуры и загружаю их различными проблемами, которые я хочу рассмотреть. Когда придет время, будет несколько очень интересных выводов, о которых я смогу сообщить своим начальникам-людям.

Умиротворенно жду прибытия спасательной команды…

Разрушители планет

1

В своем убогом номере некогда шикарной гостиницы с громким названием «Гранд итумква Палас» Джек Уоверли попытался расслабиться перед сном и с головой накрылся простыней.

Где-то скрипели половицы. В плохо пригнанное окно, грохоча стеклом в раме, бился ветер. Безостановочно шуршали шторы. Из номера наверху доносились шаги и лязганье цепей: три шага туда — лязганье, три шага обратно — лязганье.

«Чтоб этот тип провалился! — подумал Уоверли. — Давно пора угомониться, а не грохотать своими цепями!»

Уоверли поправил подушку консистенции спрессованных древесных опилок и повернулся на другой бок. За стеной кто-то насвистывал незнакомый нескладный мотив. В комнате было жарко. Накрахмаленная простыня раздражала спину. Из соседнего номера доносилось назойливое бормотание. В голове Уоверли всплыли слова «магма» и «Сан-Андреасовский разлом».

«Геология десятью минутами после полуночи?» — поинтересовался он мысленно у покрытых пятнами обоев. Наверху едва слышно скрипнули пружины кровати. Уоверли сел, неодобрительно глянул на потолок. «Вроде бы портье утверждал, что поселил меня на последний этаж», — сказал он обвиняюще и нащупал телефон на прикроватном столике. Дрожащий гудок раздался в трубке лишь через пять секунд, а затем с резким щелчком исчез.

— Алло? — сказал Уоверли. — Алло?

Телефонная трубка не подавала признаков жизни.

— О, если бы этот отель не был единственным в городе… — пробормотал Уоверли.