Разрушительница пирамид

– Вы лучше его не злите, – влезла я. – Он вообще-то контуженый. И если разойдется, хрен кто успокоит. Я его сама боюсь, так что на меня не рассчитывайте.

– Ну?! – рявкнул Савва, а я вновь подсказала:

– Осмолов? Или Каверин?

Вторая фамилия вызвала живой отклик – оба дружно поморщились, из чего я сделала вывод: мы на правильном пути.

– Значит, Каверин? Передайте Сергею Николаевичу, если у него во мне нужда, пусть позвонит. Тем более что мой номер телефона ему хорошо известен. Мы все обсудим без третьих лиц, то есть без вас. Идет?

Парни неохотно кивнули, а я, подхватив под руку Савву, повлекла его прочь из сквера, тем более что две старушки уже некоторое время пристально за нами наблюдали и запросто могли позвонить в полицию.

– Спасибо за контуженого, – прошипел Савва, стоило нам немного удалиться.

– Неужто угадала? – ахнула я.

– Вот она, женская благодарность, – фыркнул Савва, но вместо того чтобы идти себе дальше, сгреб меня в охапку и стал целовать.

Это явилось серьезным испытанием. Осаживать наглеца совершенно не хотелось, напротив, хотелось поощрять, но, памятуя его бурную личную жизнь… В общем, я оказалась на распутье.

Пока я решала, как поступить, он от меня отлепился, и я сказала:

– Попробуешь повторить этот номер – получишь в ухо.

– Дурак я, что ли, за просто так кулаками махать? Ты мне задолжала как минимум бурную ночь с африканской страстью.

Он зашагал дальше, и я, малость помешкав, бросилась за ним. Уцепилась за руку и, когда он остановился, поднялась на носки и поцеловала. Вполне невинно. Зато сказала с чувством:

– Спасибо.

– Ну… – склонив голову набок, пропел Савва, – не совсем этого я ждал, однако на первый раз сгодится.

Мы вернулись в машину. Если честно, я подозревала, что Савва продолжит домогательства, но его вдруг потянуло на разговоры:

– У твоего приятеля такая манера девиц добиваться? Посылая к ним всяких придурков? Или дело не в большой любви?

– Вот уж не знаю, – проворчала я, по неизвестной причине испытывая недовольство, и относилось оно вовсе не к Каверину.

Мы выехали на проспект, когда у Саввы зазвонил мобильный. Как выяснилось, звонил Павел, мой спутник включил громкую связь, чтобы я слышала разговор.

– Каверину куча народу бабла должна, – начал приятель Долгорукова. – Страсть к игре у населения неистребима. Это мы с тобой по соточке спускаем для поднятия тонуса, а люди состояния проигрывают.

– Например, Олег Ведерников?

– Точно. Если отдать было нечем, за такие бабки реально могли шлепнуть.

– Могли бы подождать, когда наследство получит.

– Оно конечно. С покойника чего взять? Знающие люди говорят, особого напряжения между ними не было, значит, Каверин действительно предпочел ждать. Ведерников у него чуть ли не в друзьях ходил. Последнее время играл мало, все больше наблюдал за другими, слюну глотая. Но на прошлой неделе видели, как Ведерников из кабинета Каверина выскочил белее мела, а потом грусть-тоску в баре заливал.

– То есть, вполне возможно, к кончине Ведерникова Серега руку приложил?

– Мог. Но Каверин не из тех, кто любит бабки терять. А бабки, я уже сказал, немалые. Так что лично у меня сомнения. Я тут, кстати, еще одну новость услыхал. К твоему делу она отношения не имеет, но новость любопытная. Говорят, у Сереги на Осмолова большой зуб.

– Они вроде дружили, – удивился Савва.

– Дружбы у них точно не было. Какая дружба между жуликами? Здесь только смотри, кто кого надует. Поговаривают, что Каверин в пирамиду тоже денежки вложил. И вовремя соскочить не успел.

– И денег лишился, надо полагать, немалых?

– Сам подумай, разве малые деньги могут заинтересовать такого типа, как Серега?

– Ясно. Спасибо тебе.

Савва убрал мобильный и повернулся ко мне, а я заметила:

– Сергей мне про «Взаимовыручку» ничего не говорил. Хотя о работе у Осмолова я ему рассказала и обо всем прочем тоже.

– Может, не хотел, чтобы ты знала, какой он дурак?

– Может. Но все равно сомнительно. Досаду не скроешь. Мент, который меня у Константинова допрашивал, к примеру, даже не пытался. А Каверин смеялся. Удивился очень тому, что я в Москву ездила, но смеялся вполне искренне. Что-то тут не так.

– Разберемся, – кивнул Савва. – Мне надо отъехать ненадолго, – сказал он, притормозив возле своего особняка.

– А со мной нельзя?

– С тобой нельзя. Хотя очень хочется.

– Скажи хоть, куда едешь?

– Вот когда решишь осчастливить меня за регулярное геройство, тогда и скажу. А пока – извини.

– Гад, – сказала я, и он согласно кивнул.

В общем, мне осталось только одно: выметаться из машины. Что я и сделала.

В доме царила тишина. Вскоре выяснилось: все трое медитируют. Пелагея сидела в позе лотоса неровно, то и дело заваливаясь то вправо, то влево. Мама хмурилась и поглядывала на нее осуждающе. Вскоре причина стала ясна.

– Любашу с утра поминаю, – с трудом поднимаясь, объявила Пелагея.

Мама, к моей невыразимой радости, была трезва. Следовало признать: Максик влияет на нее в высшей степени положительно.