Разрушу твою жизнь

Но паника никуда не девалась. Я откинула одеяло и выбежала в коридор, желая услышать хоть какой-то намёк на присутствие в доме других людей.

И с криком оказалась сжата в руках человека, остановившего меня.

– Куда ты так спешишь? – тихий знакомый голос. С лёгкой хрипотцой.

Но я узнала его ещё до того, как он открыл рот. По запаху, как животное. Только сегодня к его парфюму добавилась новая нота.

Я знала этот запах с детства. Улавливала его среди сотен других. И ни с чем бы не спутала.

Порох.

– Меня искала? – вопрос с насмешкой.

Не видно ни зги. В коридоре такая же темнота, как в спальне. И хотя привыкла к сумраку, я всё равно способна разглядеть лишь очертания его лица. Но не то, что таится в глубине глаз.

Но отчего-то кажется, что он издевается надо мной. Сама не поняла, когда руки оказались на груди. Почувствовала под влажной рубашкой горячую кожу и размеренно бьющееся сердце. Словно он научился даже его контролировать.

Попыталась его оттолкнуть, но Шамиль лишь сильнее сжал мои плечи, не позволяя отстраниться. Напоминая, что правила игры всегда диктует он.

– Спешишь, чтобы я побыстрее исполнил обещанное? – руки спускаются по спине. Надавливает на поясницу, притягивая теснее. И снова в его голосе незнакомый ранее холод, не сочетающийся с откликом тела.

До мозга не сразу доходит, о чём он. Но перспектива секса с ним вселяет ужас.

Как бы мне хотелось выбраться отсюда. Оказаться на свободе. Ото всех. И забыть его. Вычеркнуть из сердца. И всю оставшуюся жизнь делать вид, что я никогда не знала Шамиля Ямадаева.

– От тебя пахнет смертью, – шепчу испуганно.

У меня стойкое ощущение, будто произошло нечто плохое. В голову приходит странная мысль – проверить, в порядке ли Шамиль. Нет ли у него ран. Дикая идея. Несуразная.

От моих слов он напрягается. Не прижимайся я к нему, не заметила бы, как его мышцы стали каменными. Жёсткими.

– Откуда ты знаешь, как пахнет смерть? – тихий голос. Едва слышный вопрос. Ощущаю себя под воздействием заклинателя змей. А я та ещё змея.

Она пахнет как ужас. Как липкий страх. Как порох, как кровь. И боль потери.

– Глупость сморозила, – отнекиваюсь и вздрагиваю, когда его губы касаются моей щеки.

Жмурюсь со всей силы, потому что мне кажется, ещё чуть-чуть – и я закричу. И закачу жуткую истерику.

Но поцелуй оказался столь мимолётным, что через секунду у меня возникают сомнения. А не пригрезилось ли мне.

– Почему выбежала из комнаты? – его руки по-хозяйски блуждают по телу.

Опускаются на задницу, сжимая ткань, приподнимают майку, оголяя зад. Без трусов. От его прикосновения по коже мурашки бегут.

– Всегда меня так встречай, – пальцы впиваются в ягодицы. Грубый собственнический жест.

Явственно ощущаю через тонкую ткань майки нечто-то очень твёрдое. Не оружие же он носит в кармане брюк. Хотя это с какой стороны посмотреть. Если убивать, то только таким стволом.

Обидно, что моему телу абсолютно безразлично, что из себя представляет Хозяин этого дома. Моему телунравится, когда он его ласкает. Абстрагироваться не выходит. Шамиль затягивает меня в воронку порока. Табуированного греха. За грань, через которую я уже перешагивала.

Что изменится, если я совершу очередную ошибку?

– Испугалась, – с удивлением понимаю, что отвечаю честно, и с раздражением слышу свой дрожащий голосок, – мне показалось, что в доме никого нет.

Шамиль молчит. Чувствую, что рассматривает меня в темноте. Что он хочет увидеть?

– Пошли. Прогоню твоих демонов, – разворачивает меня в сторону спальни.

А мне кажется, что моих демонов он способен лишь пробудить. Даже тех, с которыми я ещё не встречалась. А ведь я думала, что знаю каждого в лицо.

Изгонять их он, вероятно, будет членом.

Щёлк – и комната озарилась светом.

Зажмурилась, привыкая к яркому освещению.

Обернулась. И замерла.

Кровь запеклась на губе. Рубашка мятая, грязная, со следами крови. Под глазами тени. Похоже, все эти дни у него не было возможности побриться, потому что сейчас он похож на моджахеда. Взгляд опустился накостяшки. Разбитые и припухшие.

Вдыхаю резко. Хочется задать ему тысячу вопросов. Но вместо этого я лишь прикусываю кончик языка.

– Раздень меня.

Не могу разобрать. Он просит или приказывает. Слишком нейтрально звучит голос.

А я не в состоянии оторвать взгляда от его лица. Кто бы мог подумать, что мужчине настолько идёт щетина и ссадины. Сейчас Шамиль меньше всего напоминает того человека, что я встретила у дверей.

Он живой. Уверена, даже способный на настоящие эмоции.

Подошла к нему ближе. Следовало бы ответить что-то грубое. Что он сам в состоянии выполнить эту простую задачу. Но я не могу отказать себе в потребности прикоснуться к нему. Притворяясь, что он меня заставляет. Так проще усыпить свою совесть.

Пальцы дрожат, когда я принимаюсь расстёгивать его рубашку. Он кого-то сегодня убил? Как минимум избил.

Одну за другой освобождаю из петелек, открывая взору мощную грудь с рельефными очертаниями. Едва сдерживаюсь, чтобы не провести по ней подушечками пальцев.

Напитаться им. Насытиться.